— Да… Я…
Впопыхах, в состоянии некого аффекта, если можно так выразиться, я стала приводить себя в порядок — заплетать волосы в косу, надевать джинсы и любимый свитер с Angry Birds, а также прятать снаряжение обратно в рюкзаки.
Эмоции и вправду переполняли меня. От непередаваемых ощущений, которые подарило мне небо, от свободы, которую я ощутила во время полета, мне захотелось прямо сейчас накинуться на друга и обнять его. Он подарил мне то, чего так давно не хватало — ощущение счастья и эйфории — адреналин, бушующий в крови, и разбавил мои серые, осенние, однотипные будни столь экстравагантной выдумкой.
— Я понял по твоей реакции, что ты под впечатлением, — с усмешкой отозвался Бальтазар, уваливаясь на землю, усыпанную желтыми, красными и бордовыми листьями. — Конец сентября в Париже очарователен. Не зря долина Сены осенью привлекает местных художников, которые не прочь запечатлеть столь дивную красоту на полотне.
— Жалко, что ты не художник. — Покачала головой я и улыбнулась.
— Ты в этом уверена, мадемуазель Клайн? — смеясь, уточнил он.
— О, а не слишком ли ты самоуверен, Бальтазар? — Я демонстративно сложила руки у груди и хитрющим взглядом голубых глаз посмотрела на друга.
— Так, значит, не веришь? — Он подошёл ближе ко мне.
Его такого же цвета глаза прищурено и коварно стали на меня смотреть.
— Нет, не верю, — специально сказала я, желая узнать, как быстро можно взбесить пернатого и реально ли вывести его из себя? Мы, девушки, такие. Любим поиграть на нервах парня.
— Что же, милочка, я докажу правдивость своих слов. — С этими словами Бальтазар осмотрелся по сторонам и, заметив, что вокруг никого нет, а нас окружают только деревья и шум протекающей рядом Сены, прищелкнул пальцами.
Около него возник мольберт с холстами, а также разноцветная палитра красок: акриловых, витражных и гуашных.
— Ты бросила мне вызов, дорогуша, и я его принял, — торжественно проговорил ангел, беря в руки длинную, мягкую кисть. — Я тебе докажу, что я самый настоящий художник и напишу твой портрет.
— Карикатурой? — насмешливо спросила я.
— Могу и карикатурой, — также ответил он. — Если тебе не понравится моя работа — можешь её сжечь. А если понравится…
— Тогда я повешу её в своей спальне.
— Замётано, милочка! — согласился Бальтазар, а потом приказал: — Иди вон к тому красивому дереву, садись на рифленую скамеечку и наслаждайся. Ты будешь моей музой, позировать мне будешь. Только чтобы получился годный портрет, ты должна будешь на некоторое время застыть. Вообще не шевелиться.
— Ладно, — сдалась я, идя к дереву, на которое указывал друг. — Надеюсь, картина будет того стоить.
Проводив меня взглядом, мужчина подошел к мольберту и принялся рисовать. Я же красиво присела на лавочке и замерла, как было приказано. Слово молодого художника — закон. Забавно, шустрый ангелок даже скамейку наколдовал.
***
— Готово! — триумфально сообщил Бальтазар, когда картина была написана.
Я, наконец-то, выдохнула и расслабилась. Нет, я понимала, что ангел со всей серьёзностью отнесся к поставленной задаче и писал портрет аккуратно и старательно, но ожидание меня утомило. Три часа понадобилось Бальтазару, чтобы закончить картину, и три часа он меня мучил. Из-за того, что я не могла шевелиться, шея заныла, даже затекла, а ноги схватила жесткая судорога. Надеюсь, мои мучения не были напрасными, и у ангела всё получилось.
— Иди сюда, Орели, уже можно, — пригласил меня он. — Тебе понравится.
Прихрамывая, подошла к холсту и взглянула на картину.
— Я…
— Под очередным впечатлением, — закончил за меня Бальтазар. — Ну, как?
— Охуеть. Очень красиво. Ты не говорил, что умеешь рисовать, как профессиональный художник.
— Профессиональный — нет, художник… — Бальтазар сделал жест головой, якобы «Ну такое» и лучезарно улыбнулся.
— Помнишь, я тебе сказала, — начала говорить я, не отрываясь от собственного портрета, — что если мне понравится твоя работа — то я заберу её к себе и повешу в спальне. Так вот, она мне не просто понравилась. Она — впечатлила меня. Но я хочу, чтобы картину забрал ты. Пускай она напоминает тебе обо мне. Пускай будет в твоем доме.
— Забавно, я только подумал об этом.
— Бальтазар.
— Ничего не говори, моя звезда. Я и так все понимаю. И если ты хочешь…
— Хочу! Каждый день будь со мной!
— Серьёзно? — Я наблюдала за ангелом и отчетливо видела, как лучезарная улыбка становилась все шире и шире, и теперь не проходила с лица мужчины. Он теребил в руках кисть, периодически поглядывая на потрет. — Она словно оживает. Это первое мое творение в столь необычном стиле. Я не портретист, и писать с натуры мне в новинку. И знаешь, как же ты похожа на него… Такой же серьезный, задумчивый взгляд, та же манера поведения. Удивительно, вы как две капли воды. Ты прям женская версия Михаила.
— Спасибо за комплимент. Ты справился с картиной, Бальти. Обещай мне, что мы повторим сегодняшний день!.. Каждый день будем повторять!.. Давай же! Я хочу это услышать!
— Да! — пылко ответил он, вложив всю страсть в это короткое слово.
А также надежду.
***
Так и провели мы много часов вместе. В компании Бальти я даже не заметила, насколько быстро потемнело, и наступила почти полночь. Время, время, прошу, остановись!
Да-а-а-а-а, сегодняшний день был и в правду особенным. Ангелу удалось покорить меня своим грандиозным двойным сюрпризом. Он проявил фантазию, находчивость, поставил перед собой цель и достиг ее — смог меня удивить. Он сделал то, чего давно не удавалось сделать никому (Габриэль не в счет. Он — Фокусник) — внес яркие краски в мою жизнь и разбавил серые, хмурые будни. Этот день я не забуду никогда.
А то, что он проявил себя как талантливый художник-портретист, до сих пор не укладывалось у меня в голове. Девушка с портрета выглядела настолько реалистично, как будто это была не картина, а фотография — профессиональная работа опытного фотографа.
Теперь можно проанализировать наш прыжок с парашютом.
Сегодня я увидела непередаваемое величие и красоту неба. Его могущественную власть, прекрасное очарование, свободу и раскованность. Будучи нефилимом, я, разумеется, имела крылья, передавшиеся мне от отца. Но я никогда не пользовалась ими и не собиралась. Способность эта у меня была развита плохо, и я почти не умела летать. И учиться не хотела. Ни Люцифер, ни Михаил не настаивали на этом, и на то были у них свои причины (архистратиг ними поделится в далеком будущем). Я старалась использовать традиционные методы перемещения: пешие прогулки, байк, подаренная отцом машина и даже трамвай. Но не крылья! Да, вот такой вот был парадокс: дочь Люцифера ни разу не видела Небес. Ну, в ангельском смысле этого слова, и именно поэтому подарок Бальтазара для меня стал самым запоминающимся событием сентября. Конечно, как когда-то я уже упоминала, я хорошо владела способностью раздваиваться. Габриэль приложил максимум усилий, чтобы обучить меня создавать иллюзии, и у него это вышло. Я иногда применяла это умение, оно было очень полезным, при этом, разумеется, кардинально отличалось от телепортации, которая мне не давалась, хоть убейте. В отношении перемещения я была бездарным неучем и признавала это. А по жизни была печальным лохом, чего уж грешка таить.
Кстати, чтобы хорошо освоить астральную проекцию мне пришлось очень сильно попотеть. Да, ничего не даётся просто так и всему приходится учиться. Как говорится: век живи — век учись, что я, собственно, и делала прежде, чем овладела этой способностью. Сладкоежка Габриэль слишком много потратил сил, чтобы научить меня и заставил пройти все круги Ада. У меня не получалось ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего… Я закатывала ему истерики, кричала, что я ленивая задница, тупая курица и дебил с большой дороги. Что проще зайца научить говорить на иврите, нежели меня — раздваиваться выучить. Но архангел не сдавался — он поставил перед собой цель и выполнил её. В конечном итоге я всё же овладела его способностью.