— Да этот Луис — смешной парень, но, вроде, ниче так, — говорит Бриллиант.
— Только он был где-то извозчиком, — говорит мужчина совершенно без волос на голове. — Это не трофей, это его грузовик — я такие штуки чую. В драке он будет ваще никакой.
— Ну, есть же реакция кое-какая, — говорит Бриллиант.
Чамли хмыкнул и говорит:
— Это ему в деле не поможет. Он нездешний. Слишком нервный. До всех дело есть. Вы еще увидите, как он в ближайшем бою накроется. Да еще этот «Легионер» у него с двойным управлением. Какой пилот пойдет к такому лоху.
Бриллиант говорит:
— Его Козерог прикроет. Он Козерогу нравится.
А Чамли:
— Ну да, дел у Козерога в бою не будет, как за чужим хвостом следить.
— Такого не прикроешь, — говорит тот, без волос. — У такого два варианта есть: он либо сунется под ракету, если не трус, либо, если трус, вывалится нафиг из драки, — и хихикнул.
— А пусть попробует вывалиться, — говорит Чамли. — Тогда я его сам сожгу.
— Знаешь, Чамли, — говорит Бриллиант, — все-таки, ты на него просто взъелся из-за…
А Чамли — трах кулаком по столу!
— Я взъелся?! Ты, Бриллиант, врубись, как он себя ведет. Он же просто поля не видит. Сам себе проблем хлопочет. Ну и огребет по полной.
Бриллиант только вздохнул.
— Ну да, — говорит, — похоже, ты прав.
— Еще бы, — говорит Чамли. — Так что Рыжий с Козерогом с ним играются — пусть. У Козерога припадок гуманизма случился — бывает. Недельку — полторы поиграются до следующего дела, а потом он накроется. И все, нах, думать забудут, как там его звали.
Безволосый говорит:
— Точно. Слышь, Чамли, а у тебя сменные модули для наружки остались, нет?
И я поняла, что насчет меня разговор закончен и что все со мной уже ясно. И побрела прочь.
Что было обидно, так это что они правы.
Я поняла, что я — пилот грузовика — сдуру вообразила себя грозой Простора, хотя бои вела только пять раз в жизни, и то — на симуляторе. И что я купила на деньги, принадлежащие Мортису, великолепную боевую машину, которую не умею водить. А вдобавок, тем, что я тут осталась, я соглашаюсь принимать участие в этой помеси корсарства с терроризмом и убивать людей — и меня извиняет только то, что они убьют меня первые.
Я брела по космодрому, освещенному прожекторами, под чужим черным небом, и думала, что мне сейчас надо попробовать разобраться в пилотировании этого чудесного звездолета и как-нибудь добрести на нем до Аллариа. Где и сдать его властям в счет проданного урана. И получить года три штрафных работ, а потом навсегда лишиться пилотской лицензии и устроиться работать ассенизатором или грузчиком, потому что после каторги меня больше никуда не возьмут.
У меня от слез все перед глазами расплывалось — но я все-таки увидела, что на платформе амортизатора моей машины кто-то сидит. Я вытерла слезы, а он встал.
Меня ждал Котик. С пластиковой торбочкой и ноутбуком. И его белокурая грива перевязана сзади ленточкой, как хвост у жеребенка.
И его тут появление мне резануло ударом ножа в сердце.
— Ты что тут делаешь! — кричу. — Тебе что, жить надоело?!
А он улыбается и мотает головой.
— Луис, — говорит, — я тут случайно слышал, что тебе пилот нужен. А я как раз больше всего люблю эти «Легионеры». Соскучился по ним, понимаешь. Ты меня возьми, пока лучше не найдешь, ладно?
— Ты сумасшедший, — говорю. — Просто псих и не лечишься.
А он кладет ноутбук на землю, прижимает руки к груди, смотрит на меня хитренько и весело и говорит:
— Ну шкип, ну пожалуйста! Я буду пахать — ну день и ночь, вот увидишь!
Тогда я опустила трап и отперла люк.
— Заходи, — говорю. — Ты сам не знаешь, что творишь.
— Нет, — говорит. Нежно. — Знаю.
Я в звездолете поняла, почему его зовут Котик. Он осматривался точно, как кошка или как мангуст. А мне хотелось любоваться им. Но просто любоваться не вышло, потому что я заметила у него на шее, из-под воротника, длинную красную полосу. След от ремня или от куска кабеля, к примеру. Здорово.
— Стой, — говорю. — Это что?
Он ужасно смутился, говорит: «Ничего», — и тянет воротник вверх.
— Как это — «ничего»? — говорю. — А ну покажи.
Так, наверное, не следовало делать, потому что это выглядело ужасно бесцеремонно, но я вытряхнула его из рубашки. Он оказался гораздо сильнее, чем девушка его комплекции, но сопротивлялся довольно условно. И то, что я увидела, меня здорово вывело из равновесия.