А все охотники стояли вокруг и смотрели. Рыжий спустился, и ему Фэнси шепотом рассказал, в чем дело. А Козерог сказал, в конце концов:
— Ну че, Луис, тут уже ловить нечего. Его надо закопать и идти смотреть, как там Гад с Бриллиантом, да?
И я сказала — да.
Череп и Фэнси начали копать в песке могилу, около его звездолета. Дождь остался сидеть в тени и приходить в себя, а мы, все остальные, пошли смотреть.
Мы вырезали в броне у Гадовых крыльев маленькую дыру, чтобы ее легко было заварить, если что. И мы с Котиком пролезли в эту дыру, а резак отдали Козерогу, чтобы он пока открыл машину Бриллианта. И Козерог с Рыжим ушли.
В машине у Гада было прохладнее, чем снаружи, но пахло горелой изоляцией и было почти совсем темно. Мы разыскали фонарь и включили. И сразу стало видно и пробитые щиты, и сгоревшие ячейки. И пробираться вдоль отсека было неприятно, как внутри мертвого зверя.
Потом мы вошли в рубку. Там было светло из-за экранов обзора, и мы увидели Гада. Он ничком лежал на пульте управления, и весь пульт был залит кровью. Кресло висело под каким-то странным углом, а привязные ремни с одной стороны вырвало напрочь.
Когда мы переворачивали Гада, то почти не сомневались, что он необратимо мертвый. Но он матюгнулся сквозь зубы даже раньше, чем что-то высветилось на диагносте.
С Гадом вообще все было гораздо лучше, чем я думала. Его поранили осколки стекла, когда один дисплей разлетелся, и на ускорении он оказался в очень неудачной позе, поэтому его, конечно, помяло сильнее, чем могло бы. Но хватило стандартной аптечки, чтобы зашить раны у него на лице и вправить сломанные ребра. Поэтому мы просто накачали его стимуляторами и уложили поудобнее, чтобы он поспал, пока будет восстанавливаться.
Мы с Котиком уже выбирались наружу, когда услышали, как меня зовет Фэнси. Голос у него, почему-то, был панический, и мне это ужасно не понравилось, потому что ни трусом, ни истериком он не был совершенно точно.
И мы побежали, хотя это было очень непросто, потому что ноги вязли в песке. И еще издали увидали всю нашу компанию, которая собралась вместе и что-то рассматривала. Среди охотников был совершенно целый Бриллиант, который явно пришел туда своими ногами — а у них под ногами лежал мертвый Чамли, которого они так и не похоронили.
Я подошла и говорю:
— Что-то случилось, да?
А Фэнси говорит:
— Мы хотели выкопать поглубже, и наткнулись вот, — и показывает пальцем.
Песок осыпался, но яма у них, действительно, получилась глубокая. А на дне ямы я увидела мумию.
Мне никогда раньше не случалось видеть мумии не в кино, но я догадалась. Это был очень старый труп, который высох в горячем сухом песке до совершенно деревянного состояния. Это был труп антропоида, в черном мундире, черных узких штанах и магнитных ботинках. На рукавах мундира и на груди слева у него были нашивки в виде красного круга с черной загогулиной. Он при портупее, с пистолетом на поясе, с примкнутой аптечкой и с портативным передатчиком в нарукавном чехле. И все это мне что-то напомнило, но я никак не могла уловить, что именно. Но мне тоже стало очень серьезно не по себе.
Но я взяла себя в руки и говорю:
— Надо же. Тут уже кого-то когда-то хоронили. И он был вполне таким цивилизованным человеком.
А Козерог говорит:
— Луис, ты не дорубаешь. Это хитшанский патрульный, а не туземец. И я не удивлюсь, если он, гадюка, с того самого корыта, которое сюда навернулось вместе с нами.
Я говорю:
— А так вообще может быть?
А Котик говорит:
— Ребята, посмотрите вон туда.
Все очень резко обернулись, и мы увидели над хитшанским звездолетом, метрах в ста, я думаю, в небе — второй такой же звездолет, только перевернутый, как отражение в зеркале. И это отражение чуть-чуть дрожало в воздухе.
Я говорю:
— Это, наверно, мираж. Тут же пустыня, а в пустынях бывают миражи.
Рыжий говорит:
— Да, похоже.
А Фэнси:
— Тогда этот мусор — тоже мираж, — и показывает на мумию носком башмака.
Череп нервно хохотнул. Бриллиант говорит:
— А давайте ту колымагу откроем и поглядим, там жмурик или не там.
И Рыжий говорит:
— Вы как хотите, но лично я туда не полезу ни за что. Мне пофиг все живое, но если этот мертвяк там окажется, разинет хлебало и скажет чего-нибудь, то у нас будет третий жмур.