Этого было достаточно. Ла Гут убедился, что Мансье действительно живет здесь. Больше тут делать нечего.
Зала постоялого двора «Голландия» была не слишком большой. Там стояло около дюжины длинных столов, за которыми сидели люди, большей частью курившие продолговатые фаянсовые трубки, какие делают в Соединенных провинциях.
Гастон быстро обвел взглядом залу. Того, за кем он следил, здесь не было. Комиссар встревожился. Если рассеянный и в самом деле шпион, он вполне мог выйти через другую дверь, и тогда след его потерян. С другой стороны, утешил себя Гастон, это означало бы, что ему есть что скрывать.
Тийи начал дрожать: он вымок и озяб. Присмотрев место у очага, рядом с толстым бородатым голландцем, опустошавшим громадную кружку, он сел и сразу почувствовал, как его охватывает приятное тепло. Сосед по столу приветствовал его громогласным возгласом:
— Goeden dag, vochtig, is het niet?[32]
Гастон кивнул, не понимая ни слова. Эту таверну посещали только уроженцы Соединенных провинций. Если предположить, что рассеянный живет здесь, у него должна быть на это причина. К примеру, возможность встречаться с голландскими агентами.
Он вспоминал объяснения Луи в «Деревянной шпаге». Соединенные провинции входили в число наших союзников, но при этом Голландия, самая богатая и самая мощная среди них, желала как можно быстрее заключить мир с Испанией — пусть даже ценой разрыва с Францией.
Комиссар обдумал несколько предположений, а тем временем пухленькая служанка, чьи пышные груди выпирали из-под шнурованного корсета, принесла ему кружку. Гастон, весьма чувствительный к женским прелестям, на сей раз не обратил никакого внимания на аппетитную красотку. Он не сводил глаз с большой деревянной лестницы, ведущей в жилые комнаты.
— Het is goed bier van Hollant![33] — сказал ему сосед, явно удивленный тем, что он не пьет.
На сей раз Гастон понял и, продолжая размышлять, поднес кружку к губам.
Рассеянный, сказал он себе, должно быть, продает депеши голландскому агенту. А тот затем переправляет их в Испанию, дабы ускорить подписание мирного договора. Вероятно, Клод Абер не живет здесь. У него просто назначена встреча наверху.
Что же делать?
Гастон отхлебнул несколько глотков кислого и теплого пива. Сосед вновь обратился к нему на своем гортанном языке. Гастон покачал головой, давая понять, что ничего не смыслит в этой тарабарщине.
Следует ли ему подняться наверх?
Внезапно Гастон увидел сероватый плащ шифровальщика, который спускался по лестнице. В полумраке залы он узнал землистое лицо внучатого племянника свояченицы Бутийе де Шавиньи. И еще заметил, что тот сменил шляпу.
Клод Абер не остановился и вышел на улицу. Гастон тут же вскочил и, углядев служанку, вручил ей один соль, а затем устремился вслед за молодым человеком.
Тот поднимался сейчас по улице Мулен, затем вновь пошел по улице Терез по направлению к улице Азар. Из-за дождя народу было немного, и Гастон держался от Абера на приличной дистанции, боясь обратить на себя внимание.
На улице Азар большая карета остановилась перед элегантным каменным домом, который заметно выделялся среди ветхих строений, чьи стены были укреплены брусьями. У дверей ожидал лакей в ливрее с галунами. Гастон ускорил шаг, боясь потерять своего молодца, когда тот выйдет на улицу Ришелье, расположенную совсем близко и куда более многолюдную.
Однако Абер на секунду остановился возле кареты, а потом вошел в каменный дом.
Промокший до нитки Гастон выждал мгновение, затем приблизился к дому и карете. Два кучера в плотных плащах с вощеной пелериной терпеливо ждали хозяина. Лакей укрылся от дождя в дверной амбразуре. Гастон подошел к нему:
— Я ищу друга.
— Как его имя, мсье? — почтительно осведомился слуга.
— Маркиз де Фронсак.
— Это имя мне ничего не говорит, мсье, сегодня вечером его здесь наверняка нет.
— Мне показалось, что я узнал его карету.
Гастон указал на экипаж.
— Должно быть, вы ошиблись, это карета графа д'Аво.
— Мсье де Мема?
— Вы с ним знакомы?
— Естественно, кто же не знает суперинтенданта! Лакей, поначалу недоверчивый, теперь держался весьма предупредительно — а вдруг человек, с которым он сейчас разговаривает, бывает у самого суперинтенданта финансов!
— Вы промокли, мсье, не хотите ли зайти и переждать дождь?
— Спасибо, не сегодня. Народу много?
— Как обычно по вечерам, — улыбнулся лакей, разводя руками перед очевидностью этого факта. — У мадемуазель де Шемро всегда полно обожателей! Кроме того, мсье д'Аво приехал с друзьями и свитой.
Гастон кивнул и направился к улице Ришелье. Его коллега Лемерсье, комиссар округа Сент-Оноре, жил на улице Нёв-де-Пти-Шан, совсем недалеко отсюда, и Гастон решил его навестить.
4
Пятница, 6 ноября, и суббота, 7 ноября 1643 года
Семь часов еще не пробило на колокольне Сен-Жермен-л'Оксеруа и было по-прежнему темно, когда Луи с Гофреди вошли в мрачный кабинет Гастона. Комиссар и Ла Гут уже ждали их, не скрывая нетерпения.
— А, Луи, наконец-то! Мы славно провернули это дельце! Знаешь, кто наш шпион? Рассеянный!
Луи широко раскрыл глаза, одновременно ошеломленный и сомневающийся:
— Ты так уверен!
— Уверен! — подтвердил Гастон самодовольным тоном. — Скажу тебе для начала, что Ла Гут проводил племянника Россиньоля до самого дома. Он не заметил ничего необычного в его поведении. Зато я…
Он с важным видом поднял указательный палец.
— Ну, рассказывай же! — воскликнул Луи, усаживаясь на единственный прочный стул. Гофреди встал в амбразуре окна, как это вошло у него в привычку.
— Давай сначала ты, — предложил Гастон, желая продлить удовольствие от своего успеха. — Расскажи нам, как вел себя этот гугенот, который показался тебе таким коварным…
Было видно, что шифровальщик, за которым следил Гофреди, его совершенно не интересует. Ему хотелось позубоскалить и покрасоваться.
Луи равнодушно пожал плечами, но все же почувствовал себя задетым.
— Ничего важного я не открыл, вынужден с тобой согласиться. Он живет в красивом доме на улице Траверсьер, который, судя по всему, принадлежит мужу его сестры, богатому лесоторговцу. Сама она художница. У Россиньоля в кабинете висит написанная ею картина, надо сказать, очень красивая. Есть также и второй брат, по имени Исаак.
— И это все? — с иронической нежностью осведомился Гастон.
— Все. Хотя нет, я еще купил пару прекрасных сапог… Подняв ноги, он продемонстрировал обновку.
Гастон осмотрел сапоги и подумал, что ему также не помешало бы приобрести новые. Одновременно он вопрошающе поднял брови, не понимая, куда клонит его друг.
— …в лавке башмачника, расположенной напротив дома Гарнье, — продолжал Луи. — Сходи туда, они недорогие и очень удобные.
Помолчав, он добавил более серьезным тоном:
— Но давайте выслушаем рассказ Гофреди. Полагаю, случившееся с ним заслуживает интереса.
— Вы что-то обнаружили, Гофреди?
— Не знаю, мсье, — ответил рейтар. — Однако тот, за кем я следил, человек в малиновом плаще, попытался улизнуть от меня, чтобы зайти к одному книготорговцу.
— Книготорговцу! Действительно, эти люди — самые опасные шпионы! Ваш молодец, конечно же, решил подсунуть хозяину лавки подстрекательские сочинения! Всем известно, что парижские книготорговцы и издатели заигрывают с Испанией, чтобы снискать расположение инквизиции и тем самым уберечься от костра! — насмешливо произнес комиссар.
— Не надо язвить, Гастон, — серьезно сказал Луи. — Слишком многих книготорговцев приговорили к смерти и казнили на площади Мобер.
Улыбка сползла с лица комиссара.
— Так это было на площади Мобер?
— Да, мсье.
— Ну-ка, рассказывайте все, не упуская ни единой детали, — приказал он тоном, в котором от былой шутливости не осталось и следа.