— Несомненно, но ему всего пять лет, отец мой! Зато я позабочусь, чтобы об этом узнала регентша.
Они совершили почти полный крут по внутренней галерее и вновь подошли к поджидавшему их отцу Нисрону. Второй монах исчез.
— Не пойти ли нам к отцу Мерсену, сын мой? — с улыбкой предложил отец настоятель.
Они двинулись по длинному, темному холодному сводчатому коридору, и Нисрон, шедший впереди, остановился перед дубовой дверью, неотличимой от других.
Постучавшись, он вошел. Луи последовал за ним.
Он быстро огляделся вокруг. Келья, в которой они оказались, была большой, она превосходила размерами уже знакомую Луи келью Нисрона. Помимо крохотной дощатой постели, привязанной к стене, тут стоял огромный стол, занимавший почти все пространство и заваленный рукописями, бумагами, перьями. Посредине возвышалась большая чернильница.
Сидевший за столом маленький человек с живым взглядом совиных глаз, очень длинным лицом и округлой бородой щурился на них, ослепленный светом.
На стене за его спиной висел простой крест.
Перед столом стояли несколько сосновых табуретов и скамья.
Значит, подумал Луи, вот в этой спартанской комнате собираются самые знаменитые математики и физики, величайшие ученые западного мира! Из этой скромной кельи в течение двадцати лет разлетаются письма с предложениями, доказательствами, отчетами о выдающихся свершениях, которые сыграли важную роль в развитии наук и обновлении всей системы знаний в измученной войной Европе.
— Мерсен, — дружески обратился к монаху отец настоятель, — вы не могли бы уделить нам немного времени?
— Здесь мы перед лицом вечности, отец мой, так что устраивайтесь поудобнее, — иронически ответил ученый муж.
Каждый из вошедших сел на табурет.
— Мсье Фронсак стал завсегдатаем нашего монастыря, — начал отец настоятель. — В этом году посещал нас уже два раза. В первый раз он оказал нам услугу, во второй мы помогли ему. Мсье Фронсак — личность довольно загадочная, Мерсен. Он логик, который способен победить вас, но в то же время человек действия — сражался при Рокруа бок о бок с герцогом.
— В самом деле? — спросил Мерсен, с интересом подняв брови. — Вы знакомы с Энгиеном, мсье? Быть может, даже входите в число его друзей?
Тон стал ироническим и почти неприятным.
— Мсье Фронсак действительно принадлежит к близкому кругу Энгиена, — вмешался отец настоятель, не дав Луи возможности ответить. — И, странным образом, состоит при этом на службе у монсеньора Мазарини. Сегодня он приехал по собственной инициативе. Ему нужен ваш совет.
Наступило молчание. Как воспримет отец Мерсен подобные сведения? — с тревогой спрашивал себя Луи, ибо знал, что францисканцы ненавидели Энгиена за разврат и безбожие, а Мазарини — за его гибкость и прагматизм.
Мерсен предложил ему объясниться жестом скорее нелюбезным.
— Я приехал сюда, отец мой, по собственному делу, в связи с логической задачей, которая сильно меня занимает, — сказал Луи. — Речь идет о транспозиции. Чтобы скрыть истину или избежать нескромности, шифровальщики заменяют элементы, одни слова другими словами, одни факты другими фактами, однако в такой перестановке всегда существуют определенные правила. Из этого следует, что любая кодировка может быть раскрыта ловким человеком, размышляющим над различными вариантами замен.
— Это, в самом деле, мудрое и изящное суждение, — кивнул Мерсен, немного смягчившись, поскольку ему стало интересно.
— Итак, я задал себе следующий вопрос: возможно ли создать такой способ транспозиции, к которому были бы неприменимы правила теории вероятностей?
— И благодаря которому истину нельзя было бы открыть, верно?
— Именно так, отец мой.
— Многие интересовались этой проблемой, но решить ее не смогли, — улыбнулся Мерсен. — Я сам часто спрашивал о том, на что не знаю правильного ответа, в своей книге «Неслыханные вопросы, или Отдохновение для ученых мужей».[63] Ваш вопрос я бы включил туда без колебаний! Однако у меня есть на сей счет собственное мнение: не думаю, что это возможно, поскольку придуманное одним человеком всегда — рано или поздно — при желании раскроет другой.
Мерсен на мгновение умолк. Глаза его были полузакрыты, он размышлял. Пауза затянулась на целую минуту, затем монах взглянул на Луи и спросил:
— Вы знакомы с Этьеном Пасшалем, мсье?
— Нет, не думаю.
— Его называют также Паскалем, он комиссар по сбору налогов в Нормандии. Это выдающийся математик, я много раз принимал его здесь.
— Он сможет дать мне ответ? — воскликнул Луи, преисполнившись надежды.
— Конечно, нет! Но дайте мне договорить. У Этьена Пасшаля есть сын по имени Блез. Этот мальчик с детства выказывает поразительные способности к математике. Отец не хотел, чтобы Блез посвящал науке слишком много времени, пока не выучит латынь и греческий. Однако когда юному Блезу было тринадцать лет, Этьен Пасшаль обнаружил листок бумаги, на котором сын написал доказательство теоремы о том, что сумма двух углов треугольника равняется двум прямым углам. О дальнейшем он сам рассказал мне.
И Мерсен разыграл в лицах забавный диалог между отцом и сыном, заставляя слушателей улыбаться всякий раз, когда он менял тембр голоса:
— Что это, сынок?
— Простите, батюшка, я этим забавлялся в свободные от ученья дни.
— Ты хорошо понимаешь эту гипотезу?
— Да, батюшка.
— Где ты это все узнал?
— Прочитал у Евклида, батюшка. Я припрятал от вас шесть первых его книг.
Отец Мерсен продолжил более серьезным тоном:
— Тут Пасшаль одумался и разрешил сыну читать Евклида. В четырнадцать лет он даже привел его сюда, в мою келью. Я расспросил мальчика и пришел в восторг. В шестнадцать лет — то есть пятью годами раньше — Блез представил мне несколько сформулированных им теорем проекционной геометрии, в которых я разобрался с большим трудом. Потом Пасшали уехали в Руан, где Этьен купил должность сборщика налогов в Верхней Нормандии. Там Блез занялся созданием чудесной машины для арифметики. Поскольку его отец вынужден пересчитывать огромные суммы для расчета налогов, Блез вбил себе в голову, что с помощью зубчатых колесиков и пружинок можно с абсолютной точностью применять все правила арифметики.
— Как может это делать машина? — недоверчиво спросил Луи.
— Я не слишком хорошо все понял, мсье Фронсак. Нисрон объяснит вам лучше, поскольку он разбирается в механике. Сам я уяснил лишь то, что речь идет о механизме, который автоматически производит четыре арифметических действия. Кажется, Блез уже заканчивает эту машину: в свой последний визит он сказал мне, что скоро его отец будет без всякого труда подсчитывать налоги, которые должны уплатить люди!
— Если сборщики налогов обзаведутся машинами, — испуганно пробормотал Луи, — никто не сможет ускользнуть от их алчности!
— В самом деле, — усмехнулся Мерсен, — но сомневаюсь, что налоговые служащие когда-нибудь научатся пользоваться подобными машинами! Как бы там ни было, Блез Паскаль представляется мне тем человеком, которого вы ищете. Он приезжает завтра на три дня, чтобы поработать вместе с Нисроном над своей машиной. Хотите, я пришлю его к вам?
10
С пятницы, 13 ноября 1643 года, до конца месяца
Накануне Жюли вновь съездила к модистке на последнюю примерку. По просьбе мужа она заказала у портного две дюжины полотняных рубашек для него. Ввиду их скорого отъезда мастеру вместе с учеником предстояло явиться в контору утром в эту пятницу, чтобы подогнать их по размеру.
Поэтому Луи провел почти все время до обеда в спальне-библиотеке, примеряя рубашки и отвергая предложения портного, который каждый раз вызывался сшить подходящие к ним камзол, штаны или плащ.
К концу примерки он, уже на пределе сил, объявил Жюли, что, чем общаться с портным, он предпочитает еще раз подвергнуться нападению разбойников в каком-нибудь темном углу. По крайней мере, там у него будет Гофреди, который сможет его защитить, тогда как здесь, упрекнул он жену, она не только не встает на его защиту, но более того — поддерживает обидчика!
63
Вот некоторые из вопросов, заданных Мерсеном: каковы точные размеры земли, насколько солнце удалено от нее и с какой скоростью движется этот король Светил?