Гастон навестил Луи только на следующий день. Он воспользовался случаем, чтобы остаться на ужин. Помимо Гастона и семейства Фронсак, за столом сидели маркиза де Кастельбажак и мадам де Лепинас, которые сообщили, что завтра собираются уезжать. Главного клерка Байоля и управителя Ришпена не пригласили, поскольку Луи желал, чтобы все сказанное за ужином осталось между сотрапезниками. Прислуживать доверили только мадам Малле и Жаннете Бувье.
Когда обе служанки удалились на кухню, Гастон рассказал о только что завершившемся допросе Шантлу. Допрос был предварительным и без участия писца. Шифровальщик признался, что послал записку Шарлю Мансье, назначив ему встречу в «Сосновой шишке». Там он представил Шарля де Бреша как финансиста, который ищет партнеров для участия в договоре по продаже восьми должностей контролеров винной продукции. Шантлу знал, что Мансье часто вступает в такого рода сделки.
— В «Сосновой шишке» они его напоили, — продолжал Гастон. — По дороге домой Бреш будто бы оглушил беднягу Мансье, а потом повесил на шнурке от галуна. Шантлу поклялся мне, что он не убийца. Преступление задумал Бреш. Он сказал Шантлу, что того подозревают, раз за ним установили слежку. Если придать убийству видимость самоубийства, дознаватели сочтут виновным Мансье, и расследование будет прекращено.
— Ты думаешь, он не лжет? — спросил Луи. — Бреш утверждал обратное. Он заверил меня, что именно Шантлу повесил беднягу Мансье.
— Не важно! Я объяснил шифровальщику, что его повесят, предварительно отрубив кисти. Он разрыдался от ужаса. Тогда я предложил ему нашу сделку. Он признает, что убил Мансье сам, и не будет упоминать Бреша. Взамен я обещал, что добьюсь для него вечной ссылки на галеры. Он отказался, будучи убежден, что сможет защищаться, обвинив Бреша, и, очевидно, не поверив мне на слово. Тогда я отправился к мсье Мельяну. Именно поэтому я не смог прийти вчера. Генеральный прокурор уже встречался с Лионом и Сегье. Он обещал мне прислать выбранного им прокурора. Им оказался мсье Амио. Сегодня утром мы вместе пришли допрашивать Шантлу. Прокурор заявил, что в своем ходатайстве о возбуждении дела не станет упоминать Бреша и потребует самой страшной кары для Шантлу, если тот не примет предложенные условия. В конечном итоге шифровальщик согласился не привлекать к делу Бреша и признать, что он один убил Мансье.
Значит, с горечью подумал Луи, Шарль де Бреш, наиболее виновный из всех, не понесет никакого наказания и останется на свободе.
Лишь гораздо позднее, уже вернувшись в Мерси, он узнал, что Шантлу приговорили к пожизненной каторге. Трое разбойников, нанятых Шарлем де Брешем, были повешены на Гревской площади в конце января мэтром Жеаном Гийомом, исполнителем смертных приговоров превотства и виконства Парижских. Во время этого поучительного зрелища дочь палача Матюрина всегда срывала аплодисменты, цепляясь за ноги повешенных, чтобы ускорить их смерть.
Герцог де Гиз вернулся в Париж в феврале 1644 года, чтобы парламент мог вновь допросить его по поводу дуэли. Заключение королевских слуг[96] оказалось для него вполне благоприятным. Зато Мориса Колиньи решили арестовать: его сочли виновным, поскольку именно он бросил вызов.
Герцог вновь поселился в своем дворце. Ему, конечно же, рассказали о неприятном происшествии, случившемся в его отсутствие. Несмотря на это, де Гиз сохранил дружеские чувства к маркизу де Фонтраю. А вот дела Колиньи были совсем плохи. Гангрена поразила всю его руку, и он, отказавшись от ампутации, 21 мая скончался.
29 июля 1644 года Господь призвал к себе и папу Урбана VIII, Маффео Барберини. Его братьев и племянников изгнал из Рима Джованни Баттиста Памфили, ставший папой Иннокентием X.[97] К этому времени Ферранте Паллавичино был уже казнен в Авиньоне.
Луи вернулся в Мерси в пятницу, последовавшую за его освобождением из дворца Гизов. Карету сопровождали Гийом и Жак Бувье. Маркиза де Кастельбажак и мадам де Лепинас отбыли в Тулузу за два дня до этого. Покинули дом и мсье дю Валлон со своими мушкетерами. Пьер Фронсак посетил Главного казначея, чтобы предъявить дарованный Мазарини чек, и ему тут же выплатили всю сумму в серебряных экю.
В Мерси Луи на сей раз с радостью погрузился в повседневные мелкие хлопоты хозяина замка, тем более что в его распоряжении оказались дополнительные десять тысяч ливров. Он мог теперь оплатить строительные работы и подумать о расширении своего поместья.
Мишель Ардуэн начал восстанавливать мост через Изьё и заготавливать доски для колеса, которое будет направлять воду в замок. Луи попросил его прикинуть, во что обойдется постройка мельницы.
Он также заехал вместе с Марго к аббату Руайомона. Тот, в самом деле, готов был уступить за четыре тысячи ливров луг и несколько пашен хорошей земли — при условии, что ему позволят бесплатно пользоваться мостом. Таким образом, монахи смогли бы вновь заняться обработкой полей, лежащих по ту сторону Изьё.
Луи согласился, оговорив свои условия: проход по временному мосту каждый совершает на свой страх и риск, когда же появится новый каменный мост, пеаж будет взиматься по-прежнему. Аббат не стал возражать против мостовой пошлины.
Наконец, Луи решил купить Жюли два новых платья, причем одно из них парчовое, которое она наденет, если им действительно предстоит явиться ко двору. Себе он приобрел шелковый камзол, туфли с позолоченными пряжками и шляпу с плюмажем.
Он также попросил плотника, друга Мишеля Ардуэна, изготовить мебель, которая станет необходимой, как только завершится строительство новых крыльев замка: кровати, шкафы, столы и стулья.
И еще он заказал у Луизы Муайон картину.
Луи написал Блезу Паскалю, чтобы объяснить, не вдаваясь в детали, каким образом исчезло доказательство теоремы Ферма. Паскаль огорчился, но не рассердился, ибо продолжал поддерживать регулярную переписку с Фронсаком. В посланиях своих они затрагивали как религиозные, так и научные темы. Например, Паскаль сообщил Луи о трудностях, возникших при создании его механического калькулятора, от которого он отказался в 1652 году.
Луи переписывался также, хотя не столь регулярно, с Пьером де Ферма, который так и не прислал ему новый текст своего доказательства. Магистрат был поглощен деятельностью советника и не придавал особого значения математическим трудам, которые, однако же, являли собой важный этап в развитии науки.
Несомненно, Пьер де Ферма намеревался сделать систематическое изложение своих идей, как только завершит юридическую карьеру. Поэтому он не откликнулся на настоятельные просьбы Паскаля и Мерсена прислать доказательство теоремы Диофанта, равно как и многие другие работы!
В 1665 году он внезапно заболел и через несколько дней умер. Его сын собрал заметки и письма отца, а также комментарии к «Арифметике», которые опубликовал в 1670 году. В этом сочинении Пьера де Ферма представлено сорок восемь наблюдений или теорем, которые он будто бы сумел доказать.
Эйлер занялся первой из них, но только в 1993 году английский математик Эндрю Уайлс открыл доказательство последней:
«Куб никогда не может быть суммой двух кубов, четвертая степень никогда не может быть суммой двух четвертых степеней, и в целом ни одна степень, превосходящая вторую, не может быть суммой двух аналогичных степеней».
В 1646 году Шарль де Бреш, на какое-то время исчезнувший из Парижа, вновь открыл книжную лавку на площади Мобер. Неподалеку от него вскоре завел свое торговое дело продавец перчаток и духов, который сдружился с ним.
В июне того же года между двумя коммерсантами вспыхнул спор, и перчаточник вонзил шпагу в грудь книготорговцу.
Убийцу доставили в Гран-Шатле, куда сразу же поступил приказ о его освобождении. Распоряжение подписал Джулио Мазарини.