В лучшем случае перед нами были внутренние органы США. Их было бы легко захватить и ликвидировать или хотя бы использовать эту идею в качестве угрозы. В худшем — перед нами международное дерьмо. Не имея ни одного известного руководителя, было сложнее понять, на кого и как нацелиться. Насколько я знал, они могли быть по ту сторону берега в Ирландии. Однако, как обычно работают эти организации, кто-то всегда держал власть здесь.
Без помощи брата я надеялся, что до его завтрашней свадьбы нам удастся получить хоть какую-то зацепку, и я смогу понять, на кого нам нужно нацелиться. Как только свадьба закончится и я вернусь в Сакраменто, чтобы продолжить свою кампанию, я знал, что мой брат вернется, чтобы помочь выяснить, кто, черт возьми, угрожает нашей империи. Все, что мне нужно было сделать, — это пережить сегодняшний и завтрашний день, а потом я улечу на самолете подальше от этого места.
Оставалось надеяться, что расстояние между мной и Челси избавит мой мозг от одержимости ею. С расстоянием сердце отдаляется, по крайней мере, я думаю, что именно так гласит поговорка. Кстати говоря, она до сих пор не вернулась. Черт.
Я посмотрел на часы: репетиция начинается через пару часов. Я подошел к шкафу, там висело ее платье. Я открыл шкаф, чтобы вдохнуть слабый аромат пионов, когда понял, что ее нет. Просто чтобы ее запах был ближе ко мне еще хоть на секунду. Я звучал как унылый, гребаный глупец.
— Соберись, Маркетти.
Я дважды проверил ванную, чтобы убедиться, что она не прячется там. Ее косметика была разбросана на стойке, и я не смог удержаться от того, чтобы не вызвать у себя овечью ухмылку. Я взял в руки ее блокнот, который она оставила на столе. Пролистав его, я был впечатлен ее черно-белыми набросками женщин всех форм и размеров в разных парах нижнего белья. Было видно, что она тщательно прорабатывает свои работы. Конечно, она так и делала, потому что именно такой она и была. Она постоянно ставила комфорт других людей выше своего собственного.
Когда я перелистывал страницы, до меня дошло, каким же я был придурком, назвав ее неглупой. Девушка была озабочена не только тем, чтобы произвести впечатление на других. Весь процесс создания наряда был для нее творческой отдушиной. И, черт возьми, она была хороша в этом. Я закрыл блокнот и спрятал его под мышку, а затем взял карточку-ключ от отеля и вышел из номера. Я должен был поговорить с братом об этом дерьме — эти чувства были чужими и не давали мне покоя.
Я прошел по коридору к пентхаусу мимо нескольких его телохранителей, прежде чем постучать в дверь. За ней раздалось несколько женских голосов, которые громко пищали.
Одна из девушек открыла дверь, и это была темноволосая подруга Татум. Она смотрела на меня с горьким гневом в глазах. Ее маленькое тело пыталось загородить мне вход в номер.
— Эм, привет?
— Нет, спасибо. Не сегодня. — Она просто кивнула мне, как будто я доставил пиццу к двери или что-то в этом роде.
— Что, прости? Я пришел к брату. — Я положил руку на верхнюю часть двери, не давая ей захлопнуться перед моим лицом.
— Не уверена, что ты меня услышал, но спасибо не надо. — Она натянуто улыбнулась, и в ее голосе явно слышался сарказм.
— Да. Нет, спасибо. — Я пошел вперед и оттолкнул ее в сторону, словно она была тряпичной куклой. Скорее, это была маленькая досадная помеха. Дверь открылась в роскошную гостиную. Комната была оформлена так же, как и та, в которой я остановился, но эта была больше и гораздо роскошнее, а в углу находилась лестница, которая, как я предполагал, соединялась со спальней.
Я осмотрел комнату: на диване сидела компания девушек. Первой вскочила моя невестка, а другая, раздражающая меня с порога, дернула меня за рубашку.
В полной растерянности от того, во что я только что вошел, я повертел головой по кругу, гадая, что за странный спиритический сеанс происходит перед репетицией.
— Что...
— Ты, гребаная задница! — прокричала Татум, подбегая ко мне. Я застыл и мотнул головой по углам комнаты, уверенный, что сейчас должен быть на каком-то реалити-шоу. Здесь должна быть съемочная группа.
— Задница? — В какой, черт возьми, странной альтернативной реальности я живу?
Татум подошла и несколько раз стукнула меня по плечу, когда я сделал пару шагов назад. Я уставился на нее, задавая себе множество вопросов.
— Ты полный придурок, — отозвалась ее более высокая подруга, Мейв, сидящая сзади на диване.
— Кто-нибудь лучше объяснит мне, что происходит, пока я не решил, что вы все сошли с ума.
И тут из-за спины высокой девушки раздался знакомый всхлип. Словно загораживая собой человека, девушка стояла перед маленьким существом на земле, поджав колени к лицу.
— Челси? — спросил я и попытался подойти к ней. Крики становились все громче, и мое сердце щемило с каждым шагом. Я не мог добраться до нее достаточно быстро.
— Остановись! — Моя будущая невестка попыталась оттолкнуть меня, упираясь руками в грудь и упираясь каблуками в пол.
— Ты не выйдешь замуж за моего брата до завтра, так что я не вижу ни одной гребаной причины, почему бы мне не отпихнуть тебя в сторону. Убирайся. Прочь. С. Моего. Пути.
— Нет! — воскликнула она. Остановившись на мгновение, я посмотрел на нее сверху вниз.
— Что ты сказала?
— Ты меня слышал. Я сказала «нет».
— Я тоже пыталась это сказать, — сказала темноволосая подруга, стоявшая у меня за спиной.
— Ты не имеешь права приходить сюда и предъявлять ей требования. — Она вскинула руки в том направлении, где Мейв все еще загораживала свою подругу.
— Требования?
— Да. Ты не можешь использовать ее, а потом бросить на произвол судьбы.
— Это ты, блять, все это устроила! — закричал я на нее. Гнев зашевелился у меня под кожей.
— Знаешь что? Я думала, ты хороший человек. Я думала, что тебе не наплевать на чьи-то чувства. Но я ошибалась. Смертельно ошибалась. И теперь я не знаю, что думать. Как будто все, что я думала, что знала о тебе, оказалось ложью, — надулась она и зашагала по гостиничному номеру.
Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, когда я застыл на месте, приковав взгляд к открывшемуся передо мной зрелищу. Она, девушка, о которой я так заботился, скорчилась на полу, ее плечи сотрясались от рыданий. Я впервые видел, как она плачет, и ее слезы потрясли меня.
В тот момент весь гнев и разочарование, которые я испытывал в связи с этой ситуацией, растаяли, сменившись непреодолимой потребностью утешить ее. Но я застыл на месте, не зная, как подойти к ней, чтобы не усугубить ситуацию. Комната казалась слишком маленькой, слишком удушающей, и я отчаянно искал способ заставить ее забыть обо всем.
Пока она пыталась взять себя в руки, я понял, насколько хрупкой была наша ситуация. Мы оба шли по тонкому льду, и одно неверное движение могло разрушить все, что мы с таким трудом построили. Но я не мог просто стоять и смотреть, как она страдает. Я должен был найти способ помочь ей и все исправить.
— Ты ходячая и живая ложь. Джулиан всегда честно рассказывал о себе, о своей работе и о мире, в который он вовлечен. А ты, с другой стороны? Ты — рекламный щит, на котором вывешивается всякая чушь. Ты расхаживаешь вокруг, как будто ты лучший губернатор, золотой мальчик, к которому все должны стремиться, но в глубине души твое сердце застыло, холоднее самой ледяной зимы.
Она практически кричала, вышагивая по комнате. Мои руки были мокрыми от пота, и я чувствовал себя чудовищем, наблюдая, как Челси страдает из-за моих действий. Я бы все отдал, чтобы вернуть все назад, отмотать время назад и сделать другой выбор, но было уже слишком поздно. Мое сердце было разбито, а чувство вины поглощало меня, словно огонь, пылающий изнутри. Если бы я мог сделать все заново, я бы пережил всю эту ложь тысячу раз, если бы это означало, что я не разбил ее сердце.