— Челси. — Мой голос был тихим, но уверенным, когда я попытался подойти к ней. Ее друзья снова попытались остановить меня, но она, видимо, кивнула им, и они отошли в сторону.
Моя душа была вне моей груди и разрывалась от слез, которые падали на ее лицо.
Я опустился на пол рядом с ней. Ее спина была прислонена к дивану, а руки обхватывали колени. Она смотрела на меня безжизненными глазами. Они были красными и опухшими: она уже давно плакала.
— Пожалуйста, не делай этого, — умолял я ее. Я нерешительно протянул руки, чтобы взять ее, и когда она позволила мне прикоснуться к себе, я крепко сжал их в своих.
Я поднес ее нежные, прохладные руки к губам и прижался к ним, ощущая тепло моего дыхания. Наши взгляды не отрывались друг от друга.
— Ты оттолкнул меня. — В ее голосе звучала душераздирающая боль, которая отдавалась в моих ушах, как звон разбивающегося стекла. Это был голос, наполненный тяжестью тысячи слез, пролитых в темноте бессонных ночей, и пустотой сердца, оставшегося разбитым и кровоточащим. И когда ее слова повисли в воздухе, словно грозовая туча, каждый дюйм моего существа разбился на миллион осколков, осознав всю глубину боли и мучений, которые я ей причинил.
Я прижался к ее губам, усаживая ее к себе на колени так, что ее грудь оказалась прижата к моей, прижимая ее к себе, как маленького ребенка.
— Сейчас я имею дело с... большим количеством дерьма. — Ее глаза смягчились, когда я смахнул последние слезы тыльной стороной ладони.
— Это не оправдание, поэтому, пожалуйста, не думай, что я пытаюсь обойти эту проблему. — Я опустил взгляд на ковер кремового цвета. — Просто сейчас такое дерьмовое время, чтобы все это происходило.
Ее взгляд метнулся вниз, прежде чем маленький голосок снова зазвучал.
Она произносила слова медленно и нерешительно, как будто каждое из них давалось с трудом.
— Какое отношение это имеет к тому, чтобы просто быть добрым после того, как ты с кем-то переспал? — Вопрос повис в воздухе, тяжелый и неловкий. Было ясно, что ей потребовалось немало смелости, чтобы задать его, и я почувствовал укол сочувствия к ее уязвимости.
— Просто... это так.
Ее сочувственный кивок только усилил боль в моей груди. Горе было ощутимым, реальным, словно груз на моих плечах. Не в силах больше сдерживать слезы, я зарылся лицом в мягкую кожу ее шеи и прошептал слова, полные страдания и печали.
— Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня? — спросил я, и она быстро отстранила свою голову от моей.
— Дважды? Правда, мистер Маркетти? Тц-тц, вы в ударе, — сказала она, качая головой и изображая неодобрение. Но как только настроение изменилось, на ее лице появилась улыбка.
— Ну а что подумают ваши избиратели о том, что их любимый конгрессмен извинился не раз и не два?
— Я могу вспомнить, еще пару раз. — Я потерся переносицей о ее щеку.
— Трижды, — поправила она меня.
— Я пропустил, как ты собиралась в комнате, — произнес я тихим тоном.
Она слегка рассмеялась, звук был мягким и мелодичным. Когда мы обхватили друг друга руками, наши тела сложились, как два кусочка пазла. То, как она прижималась ко мне, было соблазнительным, словно она пыталась передать все то, что не могла сказать одним объятием. Ее сердце учащенно билось о мою грудь, и казалось, что мы были единственными двумя людьми в мире, потерянными в момент чистого блаженства.
— Алессандро. Ты гребаный мудак, — раздался рокочущий голос с верхней площадки лестницы. И тут я понял, что Татум и остальные ее друзья разбежались, а мой брат спускается по лестнице сразу по две ступеньки.
Я вскочил с пола и швырнул Челси за спину, выпятив грудь, готовый ко всему, что он собирается принести.
Как только он оказался передо мной, он ударил меня прямо в лицо.
— Черт, — прошипел я, вскидывая руку к тому месту, куда пришелся удар.
— Какого черта! — закричала Челси, вскакивая с дивана. Ее нежные руки потянули за пуговицу рубашки, которая была на мне, пытаясь осмотреть повреждения.
— Детка! — крикнула Татум из-за спины Джулиана.
— Слава богу, больше нет братьев, о которых мы должны беспокоиться, — ответила Мейв из-за ее спины.
— Я это заслужил, — сказал я, потирая пульсирующую челюсть. Крови не было, и это был не первый раз, когда мы с братом вступали в потасовку. Это случалось много раз в прошлом и, вероятно, еще не раз случится в будущем.
— Никогда не говори так с моей женой. Никогда. — Он насмешливо хмыкнул и подошел на шаг ближе. Я поднял руки, чтобы защититься.
— Прекрати нести чушь и перестань спать с ее друзьями. Своим безрассудным поведением ты создал огромный беспорядок. Ты бы слышал, как они говорили о тебе сегодня утром, — прошептал мой брат; его слова предназначались только для моих ушей.
— Возьми себя в руки и начни мыслить здраво, — добавил он, похлопав меня по спине и положив свою руку на мою в знак поддержки.
— Зачем ты это сделал? — закричала Татум сзади Джулиана, колотясь о его большую спину.
Он поднял ее и поцеловал, а затем посмотрел на всех.
— Теперь, когда все решено, мы можем продолжить подготовку и отправиться на репетиционный ужин?
Я считал все это нелепым, но, честно говоря, то, что я видел, как мой брат так ведет себя с человеком, который ему небезразличен, немного тронуло мое сердце. Может быть, в этот момент я вел себя как полный дурак, но было трудно не думать о будущем и о том, как это будет выглядеть. Мне постоянно навязывали мысль о том, на ком я должен жениться и с кем наладить жизнь, если я хочу продвинуться в карьере.
На бумаге Челси выглядела идеальной спутницей жизни. Она высоко ценила себя. Она хорошо одевалась и преподносила себя, но проблема заключалась в том, что у нее было бурное прошлое, она слишком много веселилась и любила трахаться на камеру. Ее никогда не удовлетворила бы обыденная жизнь домохозяйки.
Рядом со мной пристроилось тепло, и я посмотрел на красивую блондинку, чьи глаза впились в мои.
— Иди, — подбодрила она. — Я буду там через полчаса. Я только закончу здесь.
Мы не встречались, поэтому я понятия не имел, что мне сейчас делать. Поцеловать ли ее на глазах у ее друзей? Похлопать ее по спине. Не покажусь ли я большим засранцем, если просто скажу «хорошо» и уйду?
Поэтому я поступил так, как поступил бы любой нормальный мужчина: Я дал ей «дай пять».
Да, я поднял руку и ждал, пока она похлопает меня в ответ. На полпути я понял, какую глупость совершил, но было уже поздно: я уже был готов. Мой чертов брат уставился на меня так, будто я только что поджег отель, а ее друзья застыли как статуи.
Она неловко подняла свою руку к моей, и на ее лице расплылась самая нелепая улыбка, как будто это не было самым нелепым поступком в моей жизни.
Она шлепнула своей рукой по моей, и я со стыдом повесил голову, после чего вышел из комнаты. За моей спиной по коридору разнесся смех, в том числе и от моего брата. Но, возможно, это стоило того, чтобы увидеть ее улыбку.