Большое сходство с этой частью работы протоиерея Светлова представляет труд священника Орфанитского по истории догмата искупления[441].
Хотя автору и была присуждена степень магистра богословия, о его труде было высказано немало критических замечаний в официальных отзывах и во время самого диспута; профессор Светлов обвинял автора в прямом заимствовании из своего труда[442] и др.
Но значение и этого исследования, как и труда Светлова, не в том, что автор не охватил полностью всех отцов, писавших об искуплении[443], и допустил ряд других ошибок, которые отмечались его рецензентами: отсутствие собственных положительных воззрений на искупление, а отсюда противоречия, неправильная классификация и другое[444]. Автор, как и протоиерей Светлов, сам не мог полностью освободиться от «юридических» представлений в учении об искуплении[445].
Но важно то, что после в меру своих сил «тщательного» изучения (отзыв профессора В. Соколова на диспуте) творений святых отцов автор в основу своего понимания искупления полагает известную мысль святого Григория Богослова о «домостроительном» значении страданий Христовых и противополагает ее «юридическому» пониманию[446].
А это дало ему возможность сделать ряд ценных замечаний. Орфанитский правильно отметил разницу в исходных точках рассуждений восточных и западных богословов: «Отцы и учители древней Церкви, — говорит он, — брали за исходную точку для своих рассуждений о необходимости, смысле и значении искупительной жертвы Христовой мысль не о грехе как о вине падшего человека пред Богом, а о печальных последствиях греха как о наказании за вину[447], тогда как Ансельм и следовавшие ему богословы в данном случае поступали как раз наоборот: они брали за исходную точку своих рассуждений об упомянутом предмете мысль о грехе человека как вине пред Богом, а уже потом переходили к мысли о печальном положении падшего человека как о наказании его за греховную вину его»[448].
Также правильно заметил автор тенденциозность западных исследователей истории догмата искупления, изучающих его только как учение об удовлетворении и, не находя у отцов Церкви этого учения, заключающих о недостаточном раскрытии догмата искупления в их творениях. К сожалению, эта мысль часто высказывалась и в русской богословской литературе[449].
Наконец, отметив начавшийся еще в XIX веке постепенный отход русского богословия от схоластического[450], Орфанитский так определяет основную мысль своей работы: «…в наших русских православных системах догматического богословия учение об искупительной жертве Христовой заимствовано из систем западного богословия, а основной взгляд на искупительную жертву Христову у западных богословов заимствован ими у схоластика XI века Ансельма, архиепископа Кентерберийского; а учение об искуплении Ансельма не вполне тождественно с учением о том же догмате отцов и учителей древней Церкви»[451].
Отмеченное в книгах протоиерея П. Светлова и священника И. Орфанитского различие между восточным святоотеческим и западным богословием в понимании искупления[452], — различие это, а не легкомысленно повторяемое ранее утверждение об отсутствии у святых отцов полного изложения этого учения следует признать выводом, принятым русской богословской наукой.
Во всех трудах, посвященных исследованию святоотеческого богословия, это так или иначе отмечается[453].
4. ЗАПАДНОЕ ПОНИМАНИЕ ИСКУПЛЕНИЯ И ЕГО ПРОНИКНОВЕНИЕ В РУССКОЕ БОГОСЛОВИЕ
К имени Анседьма Кентерберийского вынуждены постоянно обращаться исследователи, изучающие историю догмата искупления.
«Историческая судьба Ансельмовой теории замечательна, ее основной тезис об искуплении как удовлетворении правде Божией смертью Иисуса Христа нашел себе место в богословских системах разных исповеданий: римо–католичества, лютеранства и Православия»[454].
И до настоящего времени его труд «Cur Deus homo?» остается для католического учения главным оплотом (le principal boulevard)[455].
В русской же богословской литературе оценки его системы неодинаковы.
Высоко оценивавший ее профессор М. Скабадданович полагает, что «только малая доступность для наших богословов сочинений Ансельма делает возможными те обидные для него суждения, которые смело высказываются о нем явно не читавшими его»[456].
Тем более важно и своевременно было изучение этой системы по первоисточникам.
«Лишь более или менее детальное рассмотрение сотериологических воззрений восточных и западных писателей в их исторической перспективе и в связи с общим богословским мировоззрением этих писателей может дать богослову–систематику твердую почву для раскрытия тезиса об отличительных особенностях православно–восточной и западной сотериологии и предохранить его от односторонних суждений и обобщений в этой области», — говорит профессор А. П. Орлов. Он предполагал создать ряд специальных исследований по сотериологии западных средневековых богословов, но успел окончить только два: об Ансельме Кентерберийском и о Петре Абеляре[457].
Ансельм Кентерберийский первый поставил дилемму: Necesse est, ut omne peccatum aut satisfactio aut poena sequatur, и его теория является прототипом всякого «юридического» истолкования догмата искупления, где центральной идеей представляется понятие об удовлетворении правде Божией крестной смертью Богочеловека. Поэтому нет необходимости в ее изложении[458]. Более важно суждение о происхождении и источниках этой теории, о чем высказывались в западной литературе разнообразные предположения — устанавливалась даже зависимость его системы от правовых воззрений варварских германских народов. «Весьма важное значение для историко–богословской характеристики сотериологических воззрений Ансельма имеет тот научно установленный факт, что Ансельм не знал греческого языка и что поэтому не может быть и речи о каком‑либо влиянии восточного богословия на его сотериологию, которая является, таким образом, типичным выражением именно западной богословской мысли XI века»[459].
Но «резкое противоположение взглядов Ансельма раннейшей богословской традиции не представляется основательным, поскольку почти все те элементы (понятия), из каких слагается сатисфакционная теория искупления, уже имелись в западной церковно–богословской жизни предшествовавшего ей времени[460], однако Ансельм по праву называется отцом ее, так как он первый связал ее отрывочные элементы в стройную и законченную систему, которая составила собою эпоху в истории западной сотериологии и в своих существенных чертах до сих пор господствует в католическом богословии»[461].
Сотериодогической теории Анседьма часто, хотя и не всегда справедливо, противопоставляется «нравственнопсихологическая» теория его ученика Петра Абеляра, отдельные тезисы которой были осуждены на Соборе в Сане в 1141 году[462].
Для установления времени происхождения «юридической» сотериологии важно не то, что взгляды Абеляра были отвергнуты, но то, что еще в XII веке на Западе могли иметь место сотериологические споры. Только с этого времени учение о сатисфакции как сущности искупления становится твердо установленным учением Западной Церкви[463].
441
Орфанитский И., свящ. Историческое изложение догмата об искупительной жертве Господа нашего Иисуса Христа: Дис. магистра богословия. М., 1904. (Защита состоялась в Московской духовной академии 20 янв. 1905 г.).
442
См.:
443
Орфанитский ограничился тем же узким кругом отцов–догматистов до прп. Иоанна Дамаскина, не включив в свои исследования даже св. Максима Исповедника, и «изложил преимущественно то, что случайно было ему наиболее известно» (из отзыва проф. А. Беляева // Богословский вестник. 1905. N° 3. С. 332).
444
Обосновывая, например, допустимость заимствований из протестантской догматики общностью догмата искупления во всех христианских исповеданиях, автор замечает: «С этой точки зрения Феофан (Прокопович) был бы прав даже и в том случае, если бы он главу об искуплении из протестантской догматики прямо переписал в систему православного богословия» (
445
Например, «правда Божия, по мысли святых отцов, охотно поступилась бы своими правами, не требуя себе умилостивления, если бы оно для нашей же пользы и для нашего сохранения не было необходимо»
446
452
Сходное исследование и те же выводы в отношении святоотеческого и западно го учения об искуплении имеются также и в труде проф. П. Пономарева «О спасении» (см. об этом ниже, в гл. IV).
453
См., например: Писарев Л. И., проф. О спасении по учению мужей апостольских (Православный собеседник. 1914. N9 10). В вышеназванной статье проф. Писарев замечает: «С понятием об искуплении (Хитрсосц) мы встречаемся у всех мужей апостольских; причем везде в данном случае оттеняется одна общая мысль об освобождении и избавлении от греха и его последствий» (С. 360); «характерно у мужей апостольских то, что у них совершенно не оттеняется мысль о «юридическом» значении акта искупления; так что и самый акт мыслится как простое избавление и освобождение, следовательно, представляется актом чисто морального значения» (Там же. С. 361).
Выраженное святыми отцами «специально–восточное учение об искуплении как обожении и уврачевании человеческого естества (возведении его в прежнее идеальное состояние) составляет прямое преимущество его пред западной внешне юридической идеей удовлетворения» (см.: Епифанович С. Л. Преподобный Максим и византийское богословие. Киев, 1915. С. 125). Мнение это признается в настоящее время и представителями науки инославной. К. Холл в исследовании о преподобном Симеоне Новом Богослове (Enthusiasmus und Bussgewalt beim Grechischen Monchtum. 1898) замечает, что идеи удовлетворения нет в восточном богословии. При замене в переводах XIII и XIV веков термина satisfactio через 1кауотсо1Г|сц: die Idee dass satisfactio cine Genugtuung gegentiber Gott ist vollig zu Boden gefallen (S. 147). А этим термином передано слово «удовлетворение» и при переводе «Пространного катехизиса» и «Руководства» митрополита Макария на греческий язык.
456
457
А. П. Орлов — магистр богословия, проф. Московской духовной академии по кафедре истории западных исповеданий, с 1917 г. — протоиерей и избранный ректор академии.
460
Свящ. И. Орфанитский делает несколько упрощенное заключение: «И вот Ансельм при построении своей теории искупления термин заимствовал от Тертуллиана, Илария и Амвросия, а смысл для этого термина — от Августина, и то, что у Августина было еще в зачаточном состоянии, он развил вполне и довел до крайности — и вот истинная история происхождения ансельмовской теории искупления» (
463
«Привлеченные к пересмотру догмата об искуплении оригинальным абеля–ровским опытом освещения его преимущественно на нравственно–психологической основе, представители католической ортодоксии, в лице Гвиллельма и Бернарда, поддержанные и авторитетом папского престола, твердо установили в схоластическом богословском сознании идею, что центральным ядром этого догмата является объективно–искупительная, или сатисфакционная, заслуга Христа, а все другие черты его могут иметь лишь второстепенное значение и ни в каком случае не должны затемнять отмеченного ею центрального содержания» (Богословский вестник. 1917. № 1. С. 111).