По поводу повествований о действиях Божиих во второй и третьей главе книги Бытия, Златоуст поучает: «Не пройдем, возлюбленные, без внимания того, что сказано Божественным Писанием, и не будем останавливаться на словах, но подумаем, что столь простые слова употребляются ради нашей немощи и все совершается благоприлично для нашего спасения. Ведь, скажи мне, если захотим принимать слова в буквальном значении, а не будем понимать сообщаемого богоприлично, то не покажется ли многое странным? Вот посмотрим на самое начало нынешнего чтения: И услышали, сказано, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам... (Быт. 3, 8). Что говоришь? Бог ходит? Нежели и ноги припишем Ему? И не будем под этим разуметь ничего высшего? Нет, не ходит Бог, да не будет! Как, в самом деле, Тот, Кто везде есть и все наполняет, чей престол небо, а земля подножие ног, ходит по раю? Какой разумный человек скажет это? что же значит: И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня (Быт. 3, 8). Он хотел возбудить в них такое чувство (близости Божией), чтобы оно повергло их в беспокойство, что и было на самом деле: они почувствовали это, попытались скрыться от приближавшегося (к ним) Бога. Произошел грех — и преступление, и напал на них стыд. Нелицеприятный судия, то есть совесть, восстав, взывала громким голосом, упрекала их, показывала и как бы выставляла перед глазами тяжесть преступления. Владыка создал вначале человека и вложил в него совесть, как неумолкаемого обличителя, который не может быть обманут или обольщен»... По поводу образа сотворения жены Златоуст назидает: «Взял, — сказано, — одно из ребр его (Быт. 2, 21). Не разумей слова эти по-человечески, но знай, что употреблены грубые речения приспособительно к немощи человеческой. Ведь если бы (Писание) не употребило этих слов, то как бы могли мы узнать неизглаголанные тайны? Не будем же останавливаться только на словах, но станем принимать все благоприлично, как относящееся к Богу. Это выражение взял и все ему подобные употреблены ради нашей немощи». Подобным образом выражается Златоуст и относительно слов: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул... (Быт. 2, 7) (Творения святителя Иоанна Златоуста. Т. 4. Ч. 1).
Преподобный Иоанн Дамаскин, посвящая этой теме главу «О том, что говорится о Боге телесным образом» в своем «Точном изложении православной веры», пишет: «Так как мы находим, что в Божественном Писании весьма многое символически сказано о Боге очень телесным образом, то должно знать, что нам, как людям и облеченным этой грубой плотью, невозможно мыслить или говорить о божественных и высоких и невещественных действиях Божества, если бы мы не воспользовались подобиями и образами и символами, соответствующими нашей природе». И далее, объяснив выражения об очах, ушах, руках Божиих и другом, заключает: «И просто сказать: все то, что телесным образом сказано о Боге, имеет некоторый сокровенный смысл» (Точное изложение православной веры. Ч. 1. Гл. 11).
Как ни привычно для современного сознания представлять Бога чистым Духом, однако распространенный в наше время пантеизм, всебожие, противоречит этой истине. Поэтому и теперь в «Чине Православия», совершаемом в неделю Православия, слышим: Глаголющим Бога быти не дух, но плоть — анафема.
Бытие Божие — вне времени, ибо время есть лишь форма бытия конечного, бытия изменчивого. Для Бога нет ни прошедшего, ни будущего, но есть одно — настоящее. В начале Ты, [Господи.] основал землю, и небеса — дело Твоих рук; они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся; но Ты — тот же, и лета Твои не кончатся (Пс. 101, 26-28). Некоторые святые отцы указывают на разницу между понятиями «вечность» и «бессмертие». «Вечность есть присножизненность, и понятие это прилагается обыкновенно к одному безначальному естеству, в котором все всегда — то же и в том же виде. Понятие бессмертия может быть приписываемо и тому, что приведено в бытие и не умирает, как то: ангелу, душе; вечное в собственном смысле принадлежит Божественной сущности, почему прилагается обыкновенно только достопоклоняемой и царственной Троице» (Святой Исидор Пелусиот). В этом отношении еще выразительнее — «превечный Бог».