Святые отцы делают попытку при помощи этого божественного имени несколько уяснить тайну отношения Сына к Отцу. Святой Дионисий Александрийский (ученик Оригена) изъясняет это отношение следующим образом: «Мысль наша изрыгает от себя слово, по сказанному у пророка: Излилось из сердца моего слово благое (Пс. 44, 2). Мысль и слово отличны друг от друга и занимают свое особенное и отдельное место; тогда как мысль пребывает и движется в сердце, слово — на языке и в устах; однако они неразлучны и ни на минуту не бывают лишены друг друга. Ни мысль не бывает без слова, ни слово без мысли... в ней получив бытие. Мысль есть как бы внутри сокровенное слово, и слово есть выходящая наружу мысль. Мысль переходит в слово, и слово переносит мысль на слушателей, и таким образом мысль при посредстве слова внедряется в душах слушающих, входя в них вместе со словом. И мысль, будучи сама от себя, есть как бы отец слова, а слово — как бы сын мысли; прежде мысли оно невозможно, но и не откуда-либо извне произошло оно вместе с мыслью, а из нее самой возникло. Так и Отец, величайшая и всеобъемлющая Мысль, имеет Сына — Слово, первого Своего Истолкователя и Вестника» (приведено у святителя Афанасия De sentent. Dionis., n. 15).
Тем же образом, образом отношения слова к мысли, широко пользуется и отец Иоанн Кронштадтский в своих размышлениях о Пресвятой Троице в его книге «Моя жизнь во Христе».
В приведенной цитате из святого Дионисия Александрийского ссылка на Псалтирь показывает, что мысли отцов Церкви обращались к имени «Слово», опираясь на Священное Писание, — не только Новый Завет, но и Ветхий Завет. Таким образом, нет основания утверждать, что имя Логос — Слово заимствовано христианством из философии, как пытаются доказать некоторые западные толкователи.
Конечно, отцы Церкви, как и сам апостол Иоанн Богослов, не проходили без внимания также и мимо того понятия Логоса, как оно трактовалось в греческой философии и у философа иудеев александрийца Филона (понятие Логоса как личного существа, «посредника» между Богом и миром, или же как безличной божественной силы), и противопоставляли их пониманию Логоса христианское учение о Слове — Единородном Сыне Божием, единосущном Отцу и равнобожественном с Отцом и Духом.
Об исхождении Святого Духа
Древнее православное учение о личных свойствах Отца, Сына и Святого Духа искажено в учении латинской церкви о вневременном, превечном исхождении Святого Духа от Отца и Сына (Filioque). Высказывание о том, что Дух Святой исходит от Отца и Сына, изначально принадлежит блаженному Августину, который в ходе своих богословских рассуждений выражается так в ряде сочинений, хотя в других исповедует, что Дух Святой исходит от Отца. Появившись таким образом на Западе, это учение стало получать распространение к началу VII века; утвердилось же оно там как обязательное в IX веке. Еще в начале IX века папа Лев III — хотя он сам лично и склонялся на сторону этого учения — запретил изменять текст Никео-Цареградского Символа веры и приказал начертать Символ веры в его древнем православном чтении (то есть без Filioque) на двух металлических досках: на одной по-гречески, на другой по-латински, — и выставил в базилике святого Петра с надписью: «Я, Лев, поставил это по любви к православной вере и для охранения ее». Это было сделано папой после Аахенского Собора (состоявшегося в IX веке под председательством императора Карла Великого) в ответ на просьбу Собора о признании Filioque общецерковным учением.
Тем не менее новосозданный догмат продолжал на Западе распространяться, и когда в середине IX века к болгарам явились латинские миссионеры, в их Символе веры стояло Filioque.
По мере обострения отношений между папством и православным Востоком латинский догмат все более и более укреплялся на Западе и, наконец, признан был там общеобязательным. От Римской Церкви это учение было унаследовано и протестантством.