Из многочисленных свидетельств о Святом Духе, имеющихся в Священном Писании, особенно важно иметь в виду такие места, которые: а) подтверждают учение Церкви, что Дух Святой есть не безличная Божественная сила, а Лицо Святой Троицы, и б) утверждают Его единосущие и равное Божественное достоинство с Первым и Вторым Лицами Святой Троицы.
А. К свидетельствам первого рода — что Дух Святой есть носитель личного начала — относятся слова Господа в прощальной беседе с учениками, где Господь называет Духа Святого Утешителем, Который «придет», «научит», «обличит»: Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне (Ин. 15, 26)... и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде: о грехе, что не веруют в Меня; о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня; о суде же, что князь мира сего осужден (Ин. 16, 8-11).
О Духе как о Лице ясно говорит апостол Павел, когда, рассуждая о различных дарованиях от Духа Святого — дарах мудрости, знания, веры, исцелений, чудотворений, различения духов разных языков, истолкования разных языков, заключает: Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор. 12, 11).
Б. О Духе как Боге говорят слова апостола Петра, обращенные к утаившему цену своего имения Анании: Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому... Ты солгал не человекам, а Богу (Деян. 5, 3-4).
О равночестности и единосущии Духа с Отцом и Сыном свидетельствуют такие места, как:
— крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28, 19),
— благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами (2 Кор. 13, 13).
Здесь одновременно называются все три Лица Пресвятой Троицы. Сам Спаситель выразил Божественное достоинство Духа Святого в следующих словах: Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12, 32).
Переход ко второй части Догматического богословия
Когда мысль человека направляется к осмыслению жизни Бога в Самом Себе, эта мысль теряется в своей беспомощности и приходит лишь к осознанию неизмеримого и непостижимого величия Божия, бесконечной, непреодолимой разницы между тварью и Богом, такой разницы, что невозможно даже помыслить о сравнении между ними.
Но когда мысль верующего человека обращается к познанию Бога в мире, в действиях Божиих в мире, она всюду, во всем видит силу Божию, мысль Божию, благость и милость Божию. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы (Рим. 1, 20).
Далее, обращаясь к своей душе, углубляясь в себя самого, сосредоточиваясь в молитве, пребывая в Церкви Христовой, человек по мере своего духовного роста становится способным чувствовать невыразимую словами близость Божию к Его творению, особенно же к человеку.
И наконец, перед духовными глазами верующего христианина предстает бездна — безграничная и светлая — все превосходящей любви Божией к каждому из нас, открывшейся в ниспослании в мир и в крестной смерти Сына Божия ради нашего спасения.
В познавании премудрости и благости Божией, близости Божией, любви Божией, а также в познавании того необходимого, что нужно человеку для приближения к Богу и спасения, — состоит конечная цель второй части Догматического богословия.
Вторая часть трактует, таким образом, о Боге — Творце и Промыслителе, Спасителе нашем и Освятителе и Завершителе судеб мира.
О Боге и Его явлении миру
3. Бог — Творец мира
В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1,1). Величественно стоит, возвышаясь независимо от древних мифологических сказаний о происхождении мира, от разных сменяющих друг друга гипотез о начале и развитии мирового порядка, начертанное на первой странице Библии богодухновенное Моисеево повествование о сотворении мира. Оно чрезвычайно кратко. Но в этой краткости охвачена вся история мироздания. Оно создано при помощи самого безыскусного языка, словарь которого состоял из нескольких сотен слов и был совсем лишен отвлеченных понятий, так необходимых для выражения религиозных истин. Но от этой простоты оно не теряет своего вечного значения.