Александр Якутский
ДОГОНЯЛКИ
— Папа, ну что мы за люди такие! Опять тот же ресторан. Тут же их сотни! Может, сегодня всё-таки в другой заедем? Для разнообразия?
— Отставить разговорчики! Папа с Фаридом обедать желают. Как можно скорее, без всяких поисков и суеты. Правда, Фарид?
— Правда, папа! И в догонялки. Мама, будешь меня догонять?
Мама покорно вздыхает, берёт Фарида за руку и мы топаем с парковки в ресторан.
Раньше у нас, конечно, были имена. Теперь мы их забыли за ненадобностью. Папа и Мама — вполне достаточно. Настоящее имя осталось только у центра нашей маленькой вселенной. Фарид в центре и мы вокруг — таким должен был быть наш мир. Всё остальное — фикция.
У входа нас встречает Бум, радостно машет рукой. Улыбки, кивки, похлопать по плечу — всего этого у неё неисчерпаемые запасы. Рядом топчется какой-то новый, необстрелянный. Он пытается было ввязаться в процесс, выдвигает для меня стул, спрашивает что-то, но Бум твёрдой рукой отодвигает его в сторону. Это, мол, не для стажёра клиенты, отползай в сторону и тихо наблюдай, учись.
Мы идём в прохладную винную комнату, Бум не отстаёт. Я делаю вид, что рассматриваю этикетки. Знаю ведь, чем дело кончится. И точно, мама, покружившись минут пять по комнате, показывает на бутылку всё того же южноафриканского Пинотаж Шираз.
— Мама, ну что мы за люди такие? — иронично спрашиваю у неё. Потом киваю Бум, она подхватывает бутылку и несёт на наш столик.
— Фарид, ты что будешь пить? Лимонад?
— Да, лимонад!
— Или банановый шейк?
— Да, банановый шейк! Папа, давай в прятки! Нет, лимонад!
Бум наполнила наши бокалы на четверть и умчалась за лимонадом. Фарид уже закрыл глаза и начал громко считать:
— …четыре, шесть, пять… нет… раз, два, три, четыре, пять, семь…
Я пыхчу и пытаюсь спрятаться за диванчиком у соседнего столика. Сидящий за ним пожилой европеец с тревогой косится на меня. Новенький официант опять порывается шагнуть в мою сторону, но вот уже вездесущая Бум подбежала к европейцу и что-то ему скороговоркой нашептала. Европеец вздрогнул, сделал большой глоток пива и снова скосил на меня глаза. Я ответил ему виноватой физиономией. Мол, а что поделаешь-то.
Фарид наконец совладал со считалкой, а кто не спрятался, он не виноват. Отправился на поиски. Я физически ощущаю, как торчу своим пузом и прочими частями тела из-за диванчика. Но Фарид долго не может найти. Наконец, подходит к столику с европейцем, заглядывает в его стакан с пивом. Меня и там нет. Он поднимает глаза и натыкается на мой взгляд. Вздрагивает от неожиданности и счастья, хохочет. Я выскакиваю из-за диванчика, тоже громко хохоча. Европеец сильно вздрагивает и подзывает Бум, просит счёт. В его тарелках ещё полно еды. Неудобно, конечно, но что поделаешь-то.
— Папа, а теперь ты считай, а я спрятаюсь.
Я начинаю считать. Это самая простая часть игры. Хотя мои глаза закрыты, я знаю, что Фарид сейчас делает. Он побежал прятаться за тот же диванчик, за которым нашёл меня. Присел, посидел секунду и тут же заскучал. Теперь бежит ко мне.
— …восемь, девять… — медленно тяну я и чувствую, как он уже обнимает меня за ноги.
— Мама, смотри, Фарид нашёлся, — сообщаю я.
Фарид задирает своё личико, смотрит на меня снизу вверх. Да, удачно мы тебе имя подобрали, ничего не скажешь. Огромные светло-серые глаза. Белая кожа, не поддающаяся солнцу. Белокурые волосы прилипли ко лбу потемневшими от пота колечками. Все зубы видны во рту, широко распахнутом от беззвучного смеха. Я наклоняюсь к нему, пытаюсь обнять, но он вырывается:
— Папа, а теперь в догонялки!
Я скорбно смотрю на своё колышущееся брюхо. На помощь приходит мама:
— Давай со мной, Фарид! А папа пока что нам еду закажет. Мне сашими лосося возьми. И тунца. Того, ты знаешь. Фариду ничего не бери, он из наших тарелок чего-нибудь поклюёт.
Подзываю Бум, тычу пальцем в меню. Себе заказываю тушёную баранью ногу. Она кивает головой, записывает. Чёрт, надо бы хоть немного по-английски научится. Вечно мы тут как глухо-немые с людьми общаемся.
Закуриваю, тяну приятно кисленький пинотаж маленькими глоточками. Хорошо.
Быстро приносят еду. Зову маму и Фарида. Но догонялки в разгаре, им не до еды. Ем сам, не забыв положить в фаридову тарелку немного пюре и баранины из своей тарелки. Он любит. Но не сегодня. Сегодня их обоих не дозовёшься. Носятся как угорелые между столиков. Я оставляю бесплодные попытки и, доев свою баранину, начинаю подчищать их тарелки. При этом ворчу:
— А потом она на моё пузо пенять будет. Где ж тут не толстеть…