- Вы все равно уже сажаете, - вздохнула я, косясь на сдавленно хохочущего штурмана. – Гхерчхейры, судя по всему, не возражают, так что продолжайте, а мы полетим, а то я на работу опоздаю… Только ты неправильно сказал: не я живу у Цыки, а она у меня.
- Это фсе равно, вы же в одном отсеке, - радостно ответил Фьюк и принялся чего-то ждать от меня. Вздохнув, я покорно хихикнула.
ГЛАВА 70
…Через неделю наступил Новый год. До планеты гхерчхейров Тхак и Ануну за это время добраться не успели, и, как предугадывал когда-то Кханар (я постепенно привыкала так называть штурмана), нам пришлось отмечать праздник в космосе.
Икрысы вообще не вели летосчисления, а гхерчхейры бросили отмечать новые года, с тех пор как их цифры дошли до восемнадцатого знака, но тем не менее и те и другие с большим энтузиазмом взялись помогать нам организовывать празднованье.
…Когда ранним утром я вышла из отсека, в коридоре было белым-бело. Стены и пол как могли изображали снег: пол еще к тому же при каждом шаге по нему хрустел, как целлофан, имитируя морозный наст. Вместо успокаивающей музыки раздавался тихий вой ветра, иногда, почему-то, сменяющийся электронным звоном колокольчиков.
На мне сегодня было длиннющее платье-цветомузыка из жесткой ткани со вшитыми микролампочками. Платье имело шлейф, который, чтобы он не волочился по полу, был снабжен множеством колесиков и бодро катился позади меня. Если кто-нибудь по рассеянности пытался наступить на него, шлейф разражался отчаянным писком, так что мои икрысы все утро, пока я делала прическу, развлекались тем, что подкрадывались к шлейфу и резко заносили над ним лапу…
Довершало наряд воздушное боа – блестки, удерживаемые магнитным полем, которые медленно вращались вокруг моих плеч, лишь изредка попадая мне в глаз. Хика, Цыка, Вьюк и Фьюк вырядились мне под стать, унизав балахоны своими и моими брошками и превратив челки в плоские гребни.
У отсека нас встречал штурман. Он тоже проникся торжественностью момента, посыпав куртку блестками и навесив на нее максимум побрякушек. Расшаркавшись с икрысами, он уважительно посмотрел на мое платье, с осторожностью взял меня за локоть, и мы поплыли по коридору к столовой.
Попадавшиеся мне по дороге пациенты и просто здоровые знакомые все как один ахали, охали, закатывали глаза и называли меня неподражаемой и неповторимой, что, конечно, было не совсем правдой, потому что даже за короткий путь в столовую я успела увидеть пять человек в таких же платьях, но настроения мне это сегодня не испортило.
В столовой, принявшей вид заснеженного елового леса, пока мы, не присаживаясь, чтобы не портить костюмы, наскоро поглощали сделанные из питательной смеси голубые надписи «С Новым годом», увитый гирляндой робот, летая под потолком, утробным голосом приглашал нас посетить смотровую площадку, где, конечно же, должен был состояться концерт; корабельный сад, где будет организована игра в снежки и еще какие-то мелкие развлекательные мероприятия вроде лекции Лани Квазаровны Задумильской «Сакрализация смены времен года в контексте парадигмы земных праздников».
- Вайка, мы пофли выфтупать на концерт, - сообщила мне Хика, торопливо слизывая питательную массу с усов. – Какой тфой стифок не надо читать?
- Который сатирический, про Козлова – поэт должен быть выше мщения. Фьюк, а ты свой тем более не читай, тебя Цыка за него уже кусала!
Фьюк, который тоже участвовал в концерте, только не с моими, а со своими стихами, согласно пристукнул хвостом.
- И чего ты сама-то не почитаешь свои стихи? – улыбаясь, спросил у меня штурман.
- Ты что, хочешь испортить мне весь Новый год?! – зашипела я. – Мы же договорились: идем в корабельный сад!
- Эх, Звездолета Андреевича на тебя нет… Ладно, Валь, пошли. Хика, Фьюк, ни пуха ни пера!
- К серту! – энергично выкрикнул Фьюк, еще раз занес на прощанье лапу над моим шлейфом и помчался догонять Хику…
Мы же со штурманом, Цыкой и Вьюком скоро убедились, что не одним нам пришла в головы оригинальная мысль пойти вместо концерта в корабельный сад. И без того узкий его коридор, притворявшийся аллеей, был битком набит людьми и икрысами, над которыми возвышалась пара-тройка голов гхерчхейров. На всю эту толпу сверху густо сыпались снежинки – ненастоящие, но как репейники намертво пристающие друг к другу, к волосам и одежде. Было душновато, но при этом гипоаллергенные для икрысов ароматизаторы выдавали запах морозного зимнего дня, что производило несколько ошарашивающее впечатление. Необозримые дали, которые я разглядела очень подробно, когда меня вмяли в стенку, показали все, на что они способны в виде мягких снежных холмов и заледенелого озера, обрамленного густым сосново-еловым лесом (хвоей тоже тянуло вовсю).