- Совсем, как на Земле, - ностальгически сказала я штурману.
- Да уж, только, сдается мне, елкой там воняло не так концентрированно…
- Зато озеро как настоящее! Прямо ледяное!
- Кстати, Валь, о настоящем льде: бассейн кристаллизовали каким-то загустителем, так что теперь там можно кататься на коньках. Сходим?
- Обязательно! Цыка, ты не против?
- Только не флепнись! – строго предупредила икрыска и ринулась вперед, расталкивая для нас проход. Тут меня сзади что-то дернуло, шлейф сердито запищал, и раздался голос Дуста Бензинова:
- Прошу прощения, Валентина…
- Не стоит, - полуобернувшись, сказала я. Студент-химик в черном костюме топтался позади нас под лапу с таким же мрачным вислоухим икрысом. – Дустик, ты не видел случайно Денеб?
- Видел… Вон она впереди нас, с капитаном. Вы слышали, что Денеб выходит за него замуж? – это он спросил у меня, но ему неожиданно ответил штурман:
- Ну, из двух зол…
- Слышала, - сказала я, щипнув Логвина за руку. – Сегодня, конечно, праздник, но, я думаю, корабельный психолог принимает без выходных…
Дуст апатично махнул рукой.
- Не стоит, мне и так плохо… С наступающим вас…
- И тебя также.
Бензинов обошел нас и поплелся дальше, кивая на шепелявые слова своего вислоухого икрыса «Да тьфу на нее, - она тебя недофтойна!»
Недостойная Бензинова и удостоившаяся Зуммерова Денеб уже сама увидела нас и замахала рукой. Ее шикарная прическа, известная на Земле под названием «Взрыв сверхновой» все время скребла капитана по уху, а тот смущенно уклонялся и пытался приобнять подругу за талию, чего ему не давал сделать вращающийся пояс платья.
- Валенька, Логвин… Ой, то есть Кханар, привет! Слышали новость? – начала Денеб.
- Слышали, поздравляем, - кивнул штурман и похлопал по Зуммерову. – Что, Андрюшка, эмоциональное состояние не имеет звукового воплощения? Рад?
- Да, вот мы тут, - как всегда с трудом попытался выразить Зуммеров имеющиеся у него чувства. – Я весьма осчастливлен… При ближайшем сеансе связи сообщу о запланированном событии членам моей семьи, - добавил он доверительно.
- Ты, значит, теперь будешь Зуммерова? – тем временем теребила я Денеб.
Подруга наморщилась.
- Не-ет, у меня же красивое звездное имя, а Андрюшкина фамилия к нему не подходит – так что я сказала Андрюше, что буду Шпилькина-Зуммерова, и никак иначе!
- Ну да, Шпилькина-то к звездному имени – в самый раз! – хмыкнул штурман.
Я тоже хмыкнула, прощально кивнула Зуммеровым-Шпилькиным и собралась двинуться дальше, но наткнулась на Андромедочку.
- Доктор Козлова, привет! – выкрикнула она и залепила мне в прическу снежком. Ее примеру тут же последовал синеволосый гхерчхейр Арчхи, швырнувший снежок в Цыку.
- Да что же это такое! – возмутилась я, прячась за штурмана так поспешно, что аж скрипнули колесики шлейфа. В качестве ответа в толпе замелькала флуоресцентная кепка на черных ушах, и басовитый голос Кцоча деловито завопил даже громче, чем профессиональный ведущий:
- Так, так, пфодолжаем кидаться! Двужнее, двужнее! А кто попадет в меня – полуфит приз!!!
Спустя где-то часа три – заснеженные, уставшие и вусмерть накатавшиеся по кристаллизованному бассейну, мы приехали на смотровую площадку, где как раз концерт должен был смениться танцами.
Площадка сегодня выглядела удивительно, как, впрочем, и в предыдущие три дня. Дело в том, что посаженные в Тхаке икрысиные растения успели взойти, и теперь казалось, что их тонкие стебли с мелкими розовыми и желтыми цветочками вьются между звездами прямо в космосе. Концерт действительно недавно закончился: по погасшей сцене неспешно расхаживал отвопивший свое профессиональный ведущий, усталым притопыванием вызывая голографические образцы для танцевальных подражаний и раздавая подлетающим роботам очень массивные светящиеся шары дополнительного освещения. Постепенно делаясь все громче, звучала новогодняя музыка, специально сочиненная Аидом Петровичем: не то, чтобы очень веселая, зато красивая. По полу пробегали крупные строчки стихотворений экипажа, посвященных новому году – я успела с удовольствием увидеть свое написанное на заказ двустишие «Ожидаем, что нас ждет в долгожданный Новый год», а также часть стихотворения Дрофы Кластеровны Затычкиной «И не нужен мне Новый мне год никакой»…
Народ на площадке, не дожидаясь команды, уже вовсю отплясывал. Через наши головы гордо перелетел Мухоморов, растопырив полы антигравитационного плаща. Неподалеку Звездолет Андреевич излагал озверевшей и не знающей куда от него деваться Туманности Дмитриевне, что «выносливость человеческой психики – это что-то поразительное!..».