- Зато без меня общий коэффициент идеальности класса увеличится
на семь целых девять десятых процента!
- Это да, - согласилась Ирина Марсовна. Выглядеть она стала куда
лучше, поэтому я сказала:
- Ну я пошла, - и зашла в класс, дабы забрать портфель.
...Стены нашей квартиры дико голубели, вовсю гремела успокаивающая музыка, от аромараспылителя пресекалось дыхание. Шел прощательный процесс. Мама бегала туда-сюда, шугая перепуганно зеленеющие кресла, папа мрачно поглядывал на меня поверх электронной тетради, в которой, как всегда, что-то печатал. Я молча собирала вещи.
- Валечка, зачем же ты согласилась, это же опасно! - взывала
ко мне мама. - Пусть, вон, отличниц посылают, а ты у нас, слава богу,
троечница...
- Они говорят, что отличницы ненормальные, - проворчала я. - Не
затрудняйте мне прощательный процесс, а то у меня будут сбои в вещесборке.
- Вот именно! - грозно рявкнул папа, не вслушивающийся в разговор, но, как стены, реагирующий на интонацию.
- Ты чего поддакиваешь! - напустилась на него мама. - Ребенка
посылают незнамо куда. А вдруг эти инопланетяне опасные?
- Вот именно, - поспешно сказал папа.
- Нет, не опасные, очень нудные, мы проходили их послания по инопланетоведению. А говорят так длинно - еле законспектировала, - проворчала я, раздраженно уминая ком одежды, не влезающий в сумку. Мама тяжело вздохнула и спросила:
- Ну, а штурман у корабля, хотя бы, хороший?
- Отменный! - энергично заверила я, стараясь дышать ртом, так
как ароматизатор словно взбесился.
- Ну хорошо, что же делать, только говори с нами по связи каждый день, - попросила мама.
- Вот именно! - бодро добавил папа. Я кивнула, трамбуя сумку.
- Десять ноль-ноль, - ласково сказала наша квартира. - Выключаю
свет.
- Еще пять минут! - закричали мы с мамой хором.
- Начинаю обратный отсчет, - согласилось помещение. Я замельтешила руками. Мама бросилась мне помогать. Сумка, наконец, умялась, самозастегнулась и отъехала под кровать. Я бухнулась в последнюю, мама поспешно сказала мне:
- Спи, Валечка, у тебя завтра будет напряженный день.
- Вот именно, - подтвердил папа, быстро что-то допечатывая.
- Три, два, один, - нежно пропела квартира, и свет потух. Мама,
натыкаясь на предметы, пошла к себе. Я закрыла глаза. Конечно, родителей было жалко, но, с другой стороны ,ужасно хотелось полететь.
Окончательно склонившись на эту другую сторону, я решительно повернулась и сказала:
- Прошу разбудить меня в шесть.
- Хорошо, - ответствовала квартира. - Включить ли вам успокаивающую музыку?
- Выключить, - проворчала я и накрылась подушкой.
ГЛАВА 4.
Солнце стояло еще низко. Город освещался приятным для глаза розовым светом. Я поспешала на космодром, одетая, умытая и принявшая душ из родительских слез. Следом за мной ползла нагруженная сумка, причем в таком похоронном темпе, что мне хотелось дать ей пинка, но не хотелось выслушивать писклявую лекцию о правильном обращении с сумками, позволяющем им служить как можно дольше, и потому я, сердито переминаясь с ноги на ногу, поджидала неторопливый багаж, после чего мы двигались дальше.
На Центральном космодроме, как всегда, была прорва народу, и вся она шла в разные стороны. Я заозиралась и прижала к себе сумку. Мимо галопом проскакал какой-то мужчина, за ним гнался огромный рюкзачище, лихо прыгая на приделанных к нему снизу пружинах. Я отшатнулась. По воздуху пронеслась, видимо, потерявшая ориентировку антигравитационная скатерка-носильщик - на ней высилась пирамида из вещей. Я пригнулась. Тут кто-то осторожно пощупал меня за локоть. Я повернулась и, с трудом сдержав панический крик, вспомнила, что это просто робот.
Привыкнуть к виду этого «просто робота» было весьма непросто. Роботы являлись ходячими опровержением всех законов эстетики и эргономики. Под людей их решили не подделывать, так как это будет неприятно, покрасили их в успокаивающий цвет и придали эстетичности нефункциональными финтифлюшками. И в результате на меня пялилась огромными выпученными глазами из чистого стекла нежить с квадратной головой, с множеством щупалец вместо двух рук и с эстетически приятной завитушкой на месте ног - роботы, как и носильщики, были антигравитационными. Такая же финтифля возвышалась на голове, и все это было выкрашено в нежно-зеленый цвет, по идее расслабляющий и успокаивающий. А чтобы на лице не было пусто, кто-то придумал изобразить роботам улыбку, которая, взятая отдельно, возможно, была бы приветливой, но на зеленом лице смотрелась вурдалачно.
- Са-а-пщите ваши данные, - предложило мне антиэстетичное создание стандартно-ласковым, как у нашей квартиры, голосом.