Каждый день нас собирали на смотровой площадке или в большом зале на пятом этаже и пичкали занудными инструкциями о правилах поведения с иными разумами, из которых я, лично, сделала вывод, что с инопланетянином надо вести себя как с тяжело психически больным: не подходить к нему близко, не делать резких движений, ни в коем случае не трогать его руками – вдруг сочтет за оскорбление и убьет, говорить без аффектации и тихо, и все время следить за реакцией брата по разуму. В случае же его агрессии нужно, не паникуя, включить на специальном скафандре защитное поле и, сделав дымовую завесу, улетучиться с дружественного корабля на свой, по дороге загерметизировав соединительный коридор и сообщив ближайшему роботу о поднятии тревоги. А в случае прихода инопланетян на Ануну, надо проявлять радушие и терпимость, и показывать им все, что они просят, только не пускать в жилые отсеки, в рубку, столовые, не рассказывать об устройстве корабля и не позволять гостю оставаться одному, науськав на него минимум десять шпионских роботов, которые вежливо не дадут ему сунуться куда не надо.
Штурман тоже иногда присутствовал на этих лекциях. Лицо его при некоторых фразах кривилось, но улыбки на нем так и не возникало. Только один раз он мрачно захихикал, когда всех пассажиров выстроили в очередь и заставили здороваться с макетом инопланетянина – небезызвестной всем собакогориллой, которая по заложенной программе то неожиданно скалила зубы, то выпучивала глазки, то дико ревела, то подавалась вперед, наступая людям на ноги, и таким образом вроде как имитировала непредсказуемое поведение реального инопланетянина. За это хихиканье я на штурмана обиделась, так как мы с Денеб лично принимали участие в изготовлении модели – я отвечала за шкуру, а подруга – за скелет. Кожа, кстати, вышла отменная, а шерсть и того лучше. К тому же я не зря корпела над запахоимитацией, и от инопланетянина очень реалистично пахло мокрой псиной, а дышал он на людей смесью рыбы и чеснока: нас попросили не стесняться и сделать модель максимально противной, чтобы потом настоящие инопланетяне показались поприятнее.
В такого рода заботах пролетело две недели и началась третья, к концу которой должна была состояться долгожданная встреча с собакогориллами.
Утром в понедельник я встала, а точнее, села на кровати, совершенно измученная. Битых двадцать минут изучала новую картинку в псевдоокне – теперь по всему кораблю в окнах появились либо затейливые иномирные пейзажи, либо портреты инопланетян на розовом фоне для приятных подсознательных ассоциаций.
Мое окно демонстрировало мне сегодня какой-то плоский серый вид со схематичными скалами и маленьким озерком, желтым и гладким, как кусок искусственного масла, которое нам когда-то давали на завтрак в школе и от которого тошнило всех без исключения.
Естественно, лучше мне от этих воспоминаний не стало. Поморщившись, я протянула руку за расческой. Пока она ездила по моей голове, осуществляя массаж и распутывая крошечными манипуляторами каждую прядь, я велела преобразовать одну из стен в зеркало и трагически смотрела себе в глаза, ощущая полное нежелание идти куда бы то ни было. После недолгих раздумий я решила заболеть.
Быстро придумав себе симптомы, я слабым голосом попросила отсек соединить меня с Синдереллой Ивановной – надо было сказать ей, что я сегодня не буду работать.
- Нет связи, - вдруг отозвался отсек.
- Как это нет?!? – заорала я, забыв про слабый голос.
- У вас обнаружено нервное истощение, - зеленея и переливаясь, сообщило мое жилье. – В связи с этим вам необходимо провести 24 часа в спокойствии, не волнуясь по поводу последних событий.
- Каких событий?! – вскочила с кровати я, тоже, наверное, позеленев.
- Событий, негативно воздействующих на нервную систему, - пропел отсек. – Прошу вас вернуться в постель.