Синдерелла Ивановна отпустила меня отдохнуть, пообещав прислать мне на медосмотр нездоровых и при этом не буйных икрысов, если таковые будут обнаружены. Теперь со спасенными инопланетянами опять работал Звездолет Андреевич, его помощники и роботы, закачавшие себе в память из библиотеки основы психологии. Штурман и капитан были в рубке и занимались расстыковкой с икрысиным кораблем, который уже полностью разгерметизировался. Успокаивающую музыку выключили, и в зловещей тишине по временам что-то непонятно шаркало, постукивало и поскрипывало.
Чтобы отвлечься, я вызвала на поверхность стола медицинскую энциклопедию и стала учить симптомы малярийной лихорадки. Когда меня начало знобить, и я принялась лихорадочно припоминать, не значился ли в разморозившемся инсектариуме малярийный комар и не укусил ли он меня, отсек написал свое обычное «Больной 1 шт.», и в него вошел штурман, заплетший себе вместо множества тонких косичек одну толстую косу. Одернув куртку, он плюхнулся на взвизгнувшую диагностическую кушетку и бодро поинтересовался:
- Ну как дела?
- Так себе, - вздохнула я. – Икрысов дезинфицировали. Глядя на них, и не подумаешь, что они цивилизованные. Неужели такие существа могли построить космический корабль?
Штурман подпер голову рукой и перебросил косу за спину.
- А вот ты, Валь, можешь построить космический корабль? – спросил он с улыбкой.
- Ну при чем здесь я? – удивилась я.
- Ну хорошо: а кто из всей Ануны вообще хоть как-то разбирается в устройстве кораблей?
- Лампада Неоновна, - начала я, загнув один палец, и в затруднении посмотрела на оставшиеся девять.
- Видала? – хихикнул штурман. – Так что не сомневайся, они цивилизованные, просто у них роботов нет, чтобы в ряды их строить. Поуспокоятся, язык выучат и не хуже вас будут.
Я резко вскинула голову. Что-то в словах Логвина меня обеспокоило, и в мозгу зашевелилось смутное воспоминание.
- А что икрыс говорил, перед тем, как я в обморок упала? – быстро спросила у него я.
Выражение лица у штурмана не изменилось. Улыбнувшись, он пожал плечами:
- Ну откуда я знаю, я же не говорю на их языке… К тебе больной, одна штука.
Я посмотрела на дверь. Она очень медленно открылась, и на ее пороге появилась высокая носатая фигура икрыса. Тут у меня, видимо, сработал древний рефлекс, потому что я завизжала и спряталась за штурмана.
- Да что ты дрейфишь, доктор Козлова, - укорил штурман, поймав меня за руки. – Видишь, он пришел с миром. Садись, - обратился он к икрысу и ткнул рукой в диагностическую кушетку.
Икрыс. к моему безграничному удивлению, понял его и уселся, куда ему было сказано.
- Температура 39 градусов! – завопила кушетка. – Давление выше нормы!
- Мне кажется, для него это обычно, - махнула рукой я, вспомнив горячие лапы и хвосты дезинфицируемых икрысов. Кушетка замолчала. Икрыс, тоже не икая ни слова, поднял свои странно гнущиеся лапы, покрытые неэстетичной клочкастой серой шерстью и медленно, как в фильме ужасов, откинул назад висящий у него на переносице капюшон…
- Ой, - сказала я.
- Ну икрыс и есть, - спокойно заметил штурман.
На нас смотрело лицо, которое, откровенно говоря, больше смахивало на морду, причем крысиную. Покрытый той же серой шерстью нос беспрерывно шевелился, отчего жесткие черные усы вертелись, как пропеллеры. Из-под носа торчал большой зуб, на вид весьма острый. Вместилище разума иного разума, то есть голова, не поражала большими размерами, а почти отсутствующий затылок давал основания для сомнений в его интеллектуальном уровне. Голову сверху покрывала недлинная темно-серая гривка, на лбу была пушистая челка. По бокам головы торчали розовые пошевеливающиеся уши с воткнутыми в них украшениями. Единственным, что несколько ослабляло сходство с крысой, было то, что маленькие хитренькие черненькие глазки почти без белков располагались не по бокам от носа, а как у человека, в лицевой плоскости – почти что во лбу икрыса. Следовательно, зрительное восприятие его было сходным с нашим.