- Ну, представься… С кем мы имеем несчастье? – подсказал штурман.
- Фьюк, - кратко свистнул иной разум.
- Опять?!. – изумилась я. – Представляешь, Логвин, ко мне в отсек тоже подселили Фьюка… Может, это у них распространенное имя, вроде как у нас какая-нибудь Метафизика или Дизайн?
- Не нарушайте переговорный процесс, или я отдам приказ роботам на ваше удаление, - выговорил мне Зуммеров, и, вновь вперив в икрыса свой рыбий взор, довольно дружелюбно для себя вопросил:
- Каков же был конечный пункт вашего перелета и куда, следовательно, я, как капитан, обещаюсь вас доставить в кратчайшие сроки?
На этот раз вопрос кое-как дошел до сознания икрыса с типичным именем. Весело зыркнув на вбитого гвоздем в свое кресло официозного капитана, он со своей национальной откровенностью сообщил:
- Ты один наф туда не доставишь – нувен корабль. Потому фто это не пункт, а планета.
- Какая планета? – не выдержав, встряла я.
- А такая, фарообразная, - пояснил икрыс, соответственно складывая лапы, и опять весело сверкнул глазками. Судя по всему нам, наконец, представилась возможность оценить юмор иного разума, который я лично нашла идиотским и уже хотела травмировать психику Фьюка просьбой не выпендриваться, но уже оправившийся Зуммеров мрачно продолжил разговор:
- Правомернее было бы с вашей стороны изложить произошедшее по порядку и без излишней риторики.
- Мовет, и было бы, а я не хофью, - отрубил икрыс, вызвав кривую улыбку штурмана, который все это время молчал с таким видом, будто он об икрысах знает все, но нам не скажет.
- Я фам расскажу как попало.
Я догадалась, что в этом месте нужно хихикнуть, что и сделала, и длинномордый шутник довольно пошепелявил дальше:
- Мы жили на своей планете, вырафивали равные рафтения, пока было мовно. А теферь фтало нельзя.
- Почему? – прошептала я, затаив дыхание и прокручивая в воображении всевозможные варианты гибели планет, почерпнутые из фильмов.
- Почва ифпортилась, - житейски пояснил Фьюк. – Рафтения не рофли. Вот мы и полефели…
- Под чьим руководством осуществлялся полет? – задал Зуммеров этот самый главный для него вопрос. Икрыс повозился в кресле, громко чихнул от неожиданно пшикнувшего едко-цветочной струей ароматизатора и ответил снова, видимо, с претензией на остроумие:
- Зафем нам руководство? Мы сами фели и полефели. А коваблем управлял пилот – ну, который потом сбежал…
- Я смотрю, у них такой же бедлам, как у нас, - хмыкнул штурман, обращаясь ко мне. – Сели и полетели…
- Пфавильно, пфавильно, сели и полефели, - закивал не обидевшийся иной разум, ловко почесал гибкой четырехпалой лапой себе затылок, который пыталось подвергнуть массажу его кресло, и продолжил:
- Полефели и летели нормально, а потом наф метеоритом стукнуло, а ковабль и так был сломанный.
- Почему же вы раньше не осуществили его починку? – поинтересовался капитан, недовольно переглянувшись с похожим на себя роботом.
- А мы не умеем никто, - спокойно отозвался икрыс.
Мы в изумлении уставились на него с трех сторон, но на этот раз было непохоже, чтобы он шутил.
- Чьи же у вас тогда корабли? – снова влезла я в переговорный процесс, поскольку Зуммеров обалдело, а штурман – насмешливо молчали.
- Ковабли у наф… - начал икрыс, и вдруг громко откашлялся и раскатисто чихнул.
- Гхерчхейров? – тихо, но четко переспросил штурман, и я порадовалась, что не успела пожелать Фьюку здравствовать.
- Правильно, - согласился икрыс и снова чихнул, хотя и не так зверски. Я с уважением посмотрела на штурмана – какой же надо иметь слух, чтобы разобрать в этом чихе название нации.
- Гхерчхейры нам дали много коваблей, но это было дафно, поэтому они стали ломаться, - договорил икрыс.
- А зачем они это сделали? – от удивления нормальным языком спросил Зуммеров.
- Вот именно, зачем? – добавил штурман.
- Ковабли стали ломаться ни зафем, а от старофти, - опять съюморил наш скоморох с ушами. – А дали нам их, фтобы мы разфивались и летали с пфанеты на пфанету.
- Ну и как, развились? – поинтересовался Логвин с усмешкой, закручивая одну из своих косичек в тугой жгут. Фьюк снова не обиделся:
- Конефно. На десяти пфанетах пофадили рафтения и вырафиваем. На трех пфанетах пофва уже испортилась, нафа – четвертая, летим на пятую.
У Зуммерова даже сквозь толстые линзы просвечивало глубокое разочарование. Я тоже подумала, что обнаружить в космосе нацию еще глупее себя это не такое уж счастье. Да еще придется теперь, отказавшись от встречи с так долго жданными собакогориллами, тащиться на какую-то там пятую планету, чтобы икрысы своими растениями угробили почву и ей. Лучше бы мы встретили этих кашлечихов, то бишь гхерчхейров…