- Не умеет софинять, вот и фсе! – озвучил мои мысли какой-то икрыс из задних рядов, с хрустом грызя сочный синий плод.
- Аид Петрович, продемонстрируйте музыку, еще не все слышали, - проигнорировав этот выпад, обратился вундеркинд к катастрофисту. Тот, молча пожевав бесцветными губами, взгромоздил на колени компьютер-тетрадку и ткнул в одну кнопку…
От зазвучавшей музыки болтовня и переикиванье вокруг стихли в радиусе метров двадцати. Как нам объясняли на музыковедении, хорошее музыкальное произведение должно отражать внутренний мир композитора. Вот и в этой мелодии я явственно различила все катастрофы, какие только Аид Петрович изучил за свою мрачную жизнь.
Фьюк перестал вертеться и четырьмя лапами вцепился в мой левый погасший ботинок, Туманность Дмитриевна принялась нервно мять пластичный воротник своего комбинезона. Я же сидела неподвижно и думала о том, что вода у нас кончается, что Логвин так ничего толком про себя не объяснил, что икрысы наведывались раньше на наш корабль, но тоже ничего об этом не рассказывают, и что если после их отлета на контакт с нами разберет гхерчхейров, то у нас уже почти нет дезинфицирующей жидкости и половина МНУ-6 украдена…
Неизвестно, до чего бы я додумалась еще, но тут музыка, к счастью, кончилась.
- Хорошо, Аид Петрович, - по-козловски снисходительно похвалил катастрофиста Мухоромор. – Мы сочиняем каждый по куплету вот на этот мотив.
- А вы его ведущему показывали? – спросила я скептически.
- Показывали и ему понравилось. Сказал, что все хорошо, только нужно перевести в мажор и убыстрить в шесть раз. А Туманность Дмитриевна будет петь.
- Если они мне когда-нибудь слова напишут, - добавила та и нетерпеливо фыркнула.
Мы поспешно принялись за сочинение.
Первой соорудила куплет неугомонная Фырочка. Она в трансе вскочила, взъерошила белую челку, закатила красные глазки и завопила:
- Пфоисходим ф тобой мы с различных пванет,
Я с одной, ты ф другой, ты с Земли а я с нет,
Но вабыли о том в этот день я и ты
И связались узлом крепко нафы хвофты!
- Какие хвосты? – обалдела людская половина сочинителей.
- Хорофо, хорофо!!! – заорала половина икрысиная, и куплет был принят. Тут как раз мы с Фьюком придумали последнюю рифму и хором озвучили следующий стишок:
- Мы догнать не смогли ни собак, ни горилл,
Но средь звездчатой мглы вас нам космос открыл.
И за те двадцать дней, что прошли в Ануне,
Чем мы сами себе, вы нам стали родней!
Наш куплет понравился всем, даже Мухоморову, после того, как Фьюк показал ему зубы, и сочинение пошло в еще более бодром темпе. В результате получилось, по числу сочинителей, 58 куплетов. Туманность завизжала, что столько она петь не будет. Мы принялись выкидывать те, в которых не было рифмы и ритма, и выкинули пятьдесят, в том числе и Мухоморовский, хотя вундеркинд долго доказывал, что он пишет белым стихом.
Такое количество куплетов Туманность исполнять была согласна, и полученную песню понесли на утверждение орущему на другом конце зоопарка профессиональному ведущему. По дороге меня поймала воспитательница Андромедочки и как ни в чем ни бывало попросила написать для корабельного ребенка прощальный стишок. Я посоветовала ей прочесть приветственный, заменив в нем слова «Здравствуй, икрыс» на «До свиданья, икрыс». Дама отстала, а я потолкалась за уже пропихавшимся вперед Фьюком…
В зоопарке становилось все шумнее и теснее, поскольку прибывали все новые люди и икрысы. Кончилось, конечно, тем, что как раз, когда я уговаривала профессионального ведущего поставить пьеску по началу моего исторического романа про фараона Рамзеса, двери впустили трех роботов. Последние принялись летать между нами, возвещая скрипучим шепотом (они тоже берегли энергию, потому что заряжались от Ануну):
- Семь часов корабельного времени! В условиях корабельного режима необходим немедленный отдых и прием пищи! Покиньте помещение! Приказ капитана!
- Заскучал он там, что ли, - задумчиво заметил штурман и устало заправил косички за уши. – Ладно, расходимся, ребята, я гашу свет – погуляли и хватит.
Он протянул руку к стене и начертил на ней кривой параллелепипед. Желтый свет начал угасать, начиная с пола, быстро добрался до потолка и исчез на нем блестящей точечкой. Охрипшая и уставшая толпа повалила в темный коридор и забила лестничные клетки.