Я же, под прикрытием своих икрысов и штурмана, успешно добралась до родного этажа и остановилась перед входом в отсек.
- Вайка, пофли! – потребовала Цыка, уже загнавшая своих внутрь и высовывающая нос в дверь.
- Ну сейчас, еще чуть-чуть… - заныла я.
- Ну фмотри, придешь, когда Вьюк доффитает до ста – я не умею, - строго пропыхтела она и скрылась.
- Вьюк этот у тебя не только до ста считать умеет, - вдруг сказал мне штурман. – Он откуда-то знает чуть не половину жестов управления Анунушкой…
- А еще он мне сказал, что собакогориллы, которые за нами летят, и есть гхерчхейры, - сказала я и выщипнула из двери проросшую травинку. Штурман покачал головой:
- Это ж надо… А я их за людей не считал… Фу ты, за дураков держал, то есть. Оказалось, вполне смышленые создания.
- А как с нами подружились! Ты заметил, какая стала обстановка в Ануне? На психологические консультации уже никто не ходит, стихи пишут, Аид Петрович и тот музыку сочинил!
- Да уж, - согласился штурман, сверкнув в темноте зубами. – Так и Андрейка на роман сподобится.
- …Слушай, - решилась я. – А ты когда мне расскажешь про себя, что обещал? Все-таки долгое сохранение тайн вредно отражается на психике…
- На чьей? – радостно поинтересовался штурман. - …Ну ладно, ладно, если все нормально будет, расскажу где-то к Новому Году.
- Ты что, издеваешься?
- Почему? Он через десять дней. Я же говорил тебе еще вначале, что мы его здесь встретим…
- Вайка, Вьюк доффитал! Иди фюда! – снова высунулась из отсека Цыкина морда. Я вопросительно посмотрела на штурмана.
- Иди-иди, - сказал он. – Завтра увидимся. Рыбе привет, - из глубокого бокового кармана кожаной куртки он вытащил мягкую капсулу с водой, протянул мне, махнул рукой и зашагал к лестнице. Я же немного задержалась, и за это посланная Цыкой Хика собственнолапно втащила меня внутрь отсека.
Фьюк на лету выдрал из моих рук капсулу и помчался наливать воду удильщику. Цыка протянула мне красный плод, похожий на сросшуюся гроздь винограда, а Хика отодрала от моего костюма светящуюся брошь на магните и пристроила ее на свою челку.
Все, вроде бы, было хорошо, но от этого мне стало еще грустнее. Серые стены отсека не показывали теперь ничего, однако я знала и без них: до отлета дорогих инопланетных гостей осталось всего четыре дня…
Главы 61-70
ГЛАВА 61
…Хика, Цыка, Вьюк и Фьюк, собравшись кружком, дружно перебирали вываленное на универсальное ложе содержимое моей сумки, в десятитысячный и, видимо, последний раз делясь впечатлениями. Я сидела на корточках возле ванного угла и тыкала пальцем в скользкую коричневую чешую глубинного удильщика, который недовольно пучил на меня глаза и все быстрее открывал рот. Делала я это с тремя целями: чтобы побороть хоть и мотивированное, но недопустимое для настоящего врача отвращение; чтобы потом, когда нужно будет самой засунуть рыбу обратно в капсулу для заморозки, проделать эту операцию меньше, чем за три часа; и, наконец, чтобы вообще сделать вид, что я чем-то занята.
Было утро последнего дня пребывания у нас икрысов. За это время окончательно посеревшее и наполненное таинственными шепотами ослабевших обслуживающих систем Ануну подобралось к икрысиной пятой планете почти вплотную, после чего сбросило скорость, отключило двигатели и продолжило движение по инерции. Как раз по окончании прощального концерта оно должно было встать на орбиту, а его население – лечь под усыпительные колпаки и проснуться только после посадки.
Ну а потом икрысы будут сажать семена, а мы наберем воды и полетим дальше, потому что мерзопакостные высокоразвитые гхерчхейры, увидев, что Ануну тормозит, сделали то же самое и теперь выжидательно болтались где-то позади нас…
Конечно, икрысы наперебой зазывали нас к себе в гости, да и мы бы с гораздо большей охотой исследовали икрысиную цивилизацию, если бы таковая у них имелась. Однако когда мы спрашивали, ждет ли их кто-нибудь из сородичей на пятой планете, и где они будут жить, если окажется, что там, кроме них, никого нет, на первый вопрос они отвечали «Не внаем», а на второй «Пофмотрим», отрезая нам все пути к отступлению…
…На сердитую рыбу и пасмурную стену передо мной упала черная тень. Скосив глаз, я увидела, что ее источником является склонившаяся надо мной Цыка, которая казалась теперь еще более громоздкой, потому что, как и все икрысы, заранее рассовала весь запас семян во внутренние подбалахонные карманы.
- Вайка, - икнула она тихо. – Скоро консерт. Пофторяй романс.
- Роман, - поправила я ее машинально и уныло, не понимая, зачем вообще поддалась на уговоры своих ушастых соседей по отсеку и вызвалась прочитать на концерте главу из моего романа про фараона Рамзеса и несколько стихов. Бояться выступления я начала уже со вчерашнего утра, а ночью мне снилось, попеременно, то как я прощаюсь со своими икрысами, то как, все забыв, стою на сцене.