- Этому? – докончил Кцоч, показав, в чем его принципиальное отличие от профессионального ведущего. Икрысы и большая часть людей зааплодировали, штурман хмыкнул и, отыскав меня глазами, легонько помахал опущенной рукой. Я махнула ему в ответ.
- …И я рад тому, что другим такая возможность была предоставлена, - сквозь зубы докончил Зуммеров, явно проклиная про себя тот знаменательный день, когда Ануну наткнулось на икрысиный корабль. – Позвольте мне передать слово Логвину Эдуардовичу Горгоньеву.
- А чего говорить-то? – отозвался штурман. – Со мной тоже в отсеке не жили икры, и я тоже рад… Ну а если серьезно, дорогие икрысы, с вами стало куда веселее. В общем, хорошая вы нация, если привыкнуть.
На этот своеобразный комплимент икрысы прореагировали доброжелательно: некоторые, в том числе и Фьюк, крикнули с места: «Фпасибо, вы тоже нифево!», и обстановку снова взял под свой конроль спохватившийся профессиональный ведущий:
- Спасибо, спасибо, дорогое командованье, я думаю, наши уважаемые зрители совершенно согласны с вами. Не правда ли? Не слышу??! Вот так. А теперь, что мы буде делать, Кцоч?
- Пводолжать наш концерт!!! – рявкнул икрыс, заставив своих сородичей прижать уши.
Штурман с капитаном опять встали на люк и под аплодисменты ухнули вниз. Секунду спустя их выбросило из пола справа от сцены, где стояло несколько подручных икрысов, в одинаковых синих балахонах с синими заколками-полумесяцами на челках, и переминалась Туманность Дмитриевна, в длиннющем платье, с шаром из волос на голове. Она должна была выступать следующей. Когда до нее дошло, каким способом надо попадать на сцену, она взвизгнула и попыталась бежать, но подручные икрысы ловко схватили ее за предплечья и запихнули в дырку в полу. Кцоч и профессиональный ведущий завопили хором:
- А сейчас корабельный врач Туманность Дмитриевна Чпокина исполнит прощальную песню, которую сочинил экипаж корабля для вас, дорогие икрысы!!!
Туманность выскочила из сцены, как пробка из самооткрывающейся бутылки и, нервно отпрянув от галантно протянувшего ей руку профессионального ведущего, закачалась на самом краю. Свет пригас, медленно выплыв из тишины, зазвучала музыка Аида Петровича: убыстренная, омажоренная и совершенно неузнаваемая. Она заиграла в одном темпе, а Туманность запела в другом, причем никто из них уступать не собирался. Выкручиваться опять пришлось профессиональному ведущему: незаметно для тех зрителей, кто сидел слева, он мелко постучал ботинком по сцене, регулируя темп. В результате музыка и пение Туманности встретились как раз на нашем с Фьюком куплете, чем мы остались очень довольны.
Икрысы принялись с воодушевлением подпевать: у них почти у всех был очень хороший музыкальный слух, чего нельзя было сказать про меня, поэтому я молчала и подсчитывала, сколько еще номеров осталось до моего выступления.
От подсчетов меня отвлекло появление штурмана под ручку с Синдереллой Ивановной. Легко и почти бесшумно потеснив икрыса из первого ряда, лежащего на трех креслах, они уселись, и Логвин, обернувшись ко мне, радостно сообщил:
- Вот, Валька, пришли тебя слушать. Ведущий что-то там поменял в программе, поэтому твой нырок в люк через три номера: Андромеда стишок прочтет, хор споет, бабка-долгожительница спляшет со своим отсековым икрысом, а потом ты… Слушай, ты чего такая зеленая? Волнуешься, что ли?
- Нет, это, наверно, плащ в лице отражается, - соврала я находчиво – плащ-картинка и вправду изображал по всей своей площади дремучий лес. Штурман окинул меня взглядом, сдавленно фыркнул и отвернулся, чтобы как следует покатиться со смеху, а я поспешно прислонилась к теплому боку Цыки и положила голову на ее плечо. Цыка успокоительно обхватила меня гибкой шерстяной лапой за шею.
- Вайка боится? – тут же спросила у нее Хика.
- Фофредотачивается, - отрезала старая икрыска. На сцену тем временем уже выбросило Андромедочку с переделанным по моему совету приветственным стишком. Корабельный ребенок аккуратно открывал рот, но голоса его не было слышно, потому что все икрысы, присутствовавшие на репетициях, читали стих хором с ней. Выкрикнув «До свидания, икрыс, мы тебя спасли!» - они поаплодировали сами себе, и ведущие объявили выступление хора. Хор, впрочем, тоже в основном состоял из икрысов, хоть и исполнял нашу известную песню «Куда-куда, ай-ай-ай!», которую обычно заводили на космодромах, провожая корабли в дальние перелеты. Под ее жалобную мелодию я поочередно вспомнила про Землю, потом про то, что через час концерт кончится, и мы пойдем на посадку, а напоследок про то, что мое выступление всего через один номер, и на глаза сами собой навернулись слезы.