- Профессор, доктор психологических наук, ректор университета психических аномалий, автор фундаментальной работы «Возможность психологических проблем у космического разума» Звездолет Андреевич Энтропиев!!!
Смотровая площадка взорвалась аплодисментами. Корабельный психолог, скромно улыбаясь, несколько раз поклонился и потянулся было к висящему в воздухе микрофону, но профессиональный ведущий ловко отдернул его с криком «Спасибо, Звездолет Андреевич! А теперь наши дорогие корабельные врачи!»
Синдерелла Ивановна подтолкнула меня в спину, и я в числе остальных полезла на сцену, скользя на неудобных ступеньках. Страшно мне не было, поскольку было грустно. Справа ярко светил приклеившийся к Ануну гхерчхейрский корабль, вверху мелькали, вырываясь из сцены и улетая в никуда, голограммы, из середины пола бил луч, в который как раз забралась Денеб, за что выслушала от сцены: «Студентка медицинского института Денеб Шпилькина, в настоящее время – дипломированный хирург, представляет доктора медицинских наук, автора метода нанотехнологий в нейрохирургии, профессора Дредноута Дыркина».
Следующим был Мухоморов, но он вдруг пропустил меня вперед, снисходительно бросив:
- Идите, Валентина, а то вас уже ноги не держат.
Я возмущенно посмотрела на будущего специалиста по дефектам дикции и заиканию, одернула плащ-картинку, вбежала в луч, ожидая от сцены любой подлости, и чуть не подпрыгнула от оглушительной барабанной дроби.
- Валентина Козлова, - зарычала под нее сцена. – Ученица пятнадцатого класса средней школы с экономико-эргономико-социопсихологическим уклоном, ныне – корабельный врач по специальности «инфекционист», имеет за отличную работу благодарности от командованья! Кррроме того – поэт, основоположник реалистического направления в поэзии! Автор исторического романа о жизни древнего Египта 18-19 веков! Представляет на корабле среднестатистического человека!!! Вот видите, какие у нас средние люди?! Валька, не дрейфь!
Я вздрогнула. Последние слова, хоть и произнесенные невыразительной системой голосовой имитации сцены, были явно штурмановскими! Вот, значит, кому я была обязана всем похвалам, которые мне тут расточались! Против воли я посмотрела в его сторону и хихикнула. Смотровая площадка радостно аплодировала, ведущий вежливо теснил меня в сторону, поскольку сейчас была очередь Мухоморова. Я поклонилась, стараясь не наступить себе на плащ, и слезла со сцены прямо в объятия своих икрысов, которые, вопя:
- Хорофо стояла, Вайка! – пытались все одновременно взъерошить мои волосы.
- Стишок надо было прочесть, - сожалел Фьюк, дергая носом.
- Дха, мхы бхыли бы крайне заинтересхованы послушкхать ваши стикхи. У нас давно их не пишут, - вычихал их себя гхерчхейр Чхорх, обратя ко мне матово-серые глаза и еще больше показывая зубы в подобии улыбки. – Мхы наслышаны о вас от Кханара…
- Потом она вам почитает, Чхорх, - сказал штурман, подходя ко мне и кладя руку на мое плечо. – Она только сейчас узнала, что я это я, у нее самое любимое состояние землян – стресс. Цыка, заберите ее, что ли, в отсек, отдыхайте, мне тут еще долго торчать.
- И я поторчу! – активно запротестовала я, поворачиваясь к нему лицом. – Не выдумывай, Логвин, нет у меня стресса – что я, инопланетян не видела? А ты, кстати, долго учил наш язык?..
ГЛАВА 66
«Почему вы не погружены в сон?» - в который раз замигала к счастью без звука, чтобы не будить икрысов, на темно-фиолетовом потолке отсека белая надпись. «Не хочу», - тоже в который раз прошипела я придушенным шепотом. «Может быть, связаться с врачом вашего этажа?» - продолжал письменно вязаться ко мне отсек. Представив себе лицо Денеб, разбуженной среди ночи громогласной системой аварийного вызова, я хмыкнула и написала на полу: «Нет, я и сама врач». Отсек отвязался и, видимо, чтобы побудить меня к скорейшему засыпанию, зажег на стене рядом со мной надпись «До завтрака осталось 4 часа 15 минут».
Я зажмурилась, повернулась на правый бок, потом на левый, потом - обратно на спину, и снова уставилась в потолок. Надпись больше не появлялась, но и без нее в отсеке было на что посмотреть: воспрянувшая Анунушка то ли сама, то ли с чьей-то помощью перешла в запрограммированный еще на Земле режим контакта. Поэтому на каждой стене горели голубые и красные надписи «судьбоносный день» и «начало новой эры», а в псевдоокне под густозвездным ночным небом неудобно сидела на малюсеньком камушке, подперев квадратную морду черной лапой, пригорюнившаяся собакогорилла, настоящая до неприятного.