— Женечка, а ты дома.
— Пока дома, но собираюсь к Насте. Я тебе говорила, помнишь.
— Да, наверное. Уф. — вздыхаю, пытаясь чуть утихомирить разволновавшееся сердце. — Может у нас посидите, пиццу закажите, не знаю, или чего там хотите. Я тебе денежку переведу сейчас.
— Так мам, к чему ты это всё.
— Я просто… не приду сегодня ночевать. Наверное. — повисает молчание.
— Ну, хоть бояться, что ты в подоле принесёшь не приходиться…
— Женка!!!
— Что Женька. Ладно уж развлекайся, пока живот на лоб не полез.
— Дочь, прекращай!
— Замолкаю. Можно с ночевкой, Насте.
— Только Насте.
— Замётано. Не знаю во сколько ты завтра вернёшься, но меня не теряй, старики просили зайти, не знаю, когда от них вернусь. — вот прям вижу, как она скривилась.
— Хорошо, звони если что.
— Нет уж, не хочу мешать. Целую.
Меня по-прежнему слегка ведёт, и морозит. Мышцы при всём моём старании ни как не хотят расслабляться. Только в объятьях Волка чувствую себя абсолютно спокойно. Дмитрий, Дима, его так зовут. Это его имя.
— Ди-ма, — вслух, прокатываю на языке несложные буквы.
Господи, он был рядом, всё это время он был рядом. И искал меня, зачем. Глупая, зачем мужчина ищет женщину. Неужели я ему нужна.
Скидываю свою одежду и шагаю в душ. Делаю воду горячей, в попытки согреться. Живот опять урчит. Краснею от стыда, вспоминая, как этот предатель, подал голос в самый неподходящий момент. Краснею ещё больше, понимая, чем там всё могло закончиться на диване.
Слегка трясусь, расслабляя мышцы и мозги. Мы делали это уже много раз, это тот же самый человек, мой Волк, по которому я так скучала. Почему же у меня стойкое ощущение, что сейчас мне предстоит секс с совершенно чужим мужчиной. Это уже не Волк, человек без настоящего и будущего, это Дмитрий Алексеевич, мой начальник и отец моего ребёнка.
Опускаю руку на живот. Он немного выпирает, малыш подрос, и я слегка округлилась. Ещё и грудь подросла размера на два, точно. Он заметит, это трудно не заметить. Надо ему сказать, признаться. Может тогда, перестану нервничать. А если решит, что специально, если не захочет меня и ребёнка.
Господи, искал свободную, легкую девушку, а нашёл только обязанности и проблемы. Непрошенные слёзы льются под стать струям воды. Я плаксива, это он тоже заметил. Кожа раскраснелась, немного отогревшись, но напряжение не спало. Никаких нервов. Я уже приняла решение, и нравиться это кому-то или нет, но ребёнку быть. Я сильная, за эти пять месяцев я поняла, насколько могу быть сильной. Ради тебя маленький я пойду против всего мира, и даже против твоего отца.
Набрасываю халат на голое тело, он мне велик. Нижнее бельё стираю, и в нерешительности оглядываюсь, где его можно повесить. Плюю на всё и делаю как удобно мне, вешаю на теплую сушилку. Собираю все резервные силы и почти воинственно выхожу из ванной. Готовясь к бою, который сама придумала.
Но заметив родную фигуру, в домашних штанах и с голым торсом, заваривающую мне чай. Вмиг теряю всю браваду, хочу расплакаться, и на ручки, просить, чтобы укрыл меня в своих объятьях от всего мира, как делал это там, на двадцатом этаже отеля.
Нервы не выдерживают, и я налетаю на Диму со спины, вжимаюсь что есть силы, натужно соплю между лопаток. Старательно пытаюсь остановить подступающие слёзы. Не без труда, мужчине удаётся развернуться ко мне лицом и обнять в ответ.
— Маленькая, ты точно в порядке? — вот я снова реву, будь неладны эти гормоны. Он усаживает меня на столешницу, заглядывает в мокрые глаза. — Твои глазки сейчас и впрямь как море, синие и мокрые.
Смеюсь, утирая влажные щёки. А Волк целует мой, наверно, невероятно красный нос.
— Я просто скучала… и вообще… думала, что всё там… а ты тут… и искал… я даже ждала… а потом… — очередной всхлип и крепкие руки притягивают меня к себе за затылок, впиваясь в солёные от слёз губы.
Мозг отключается, перестав думать о глупостях, чувства обостряются, тело оживает. Дима втягивает мою нижнюю губу, легонько посасывая, проводит по ней языком и врывается в рот. Дразнит и зазывает к себе мой язык. Без раздумий отвечаю, зарываясь руками в его волосы. Хочу впиться в него ещё сильней, если такое возможно. Руки мужчины забрались под халат, который давно развязался, и наглаживают бедра, подбираясь выше, к попке, мнут её и возвращаются обратно. Подхватив меня под колени, дергает на себя, и я врезаюсь раскрытой плотью в уже каменный бугор, который надавливает на клитор, вырывая из груди глухие стоны.
— Лисичка моя, — оторвавшись от меня, шепчет мужчина. — Нам надо поговорить, а тебе поесть.