Тот первый год без Брайана пролетел быстро, вернее совсем незаметно, оставив какое-то странное ощущение, будто я уехал далеко, далеко и что-то забыл. Что-то очень важное, но вот понять что, так и не смог. И в то же время, я ощущал себя свободным, но у этой свободы был странный привкус. Да, это единственное определение, которое приходило на ум. В моей жизни больше не было Брайана Кинни, а в его жизни больше не было меня. Я никогда не представлял этого, даже, когда уходил от него прежде. Ведь я всегда возвращался и всегда знал, что вернусь. И он это знал. Откуда? Я не могу ответить. Мы просто знали и все. Но… но тогда, тогда все сложилось иначе.
Нет, я не разлюбил Брайана в один миг, как только мы расстались. Такое не могло произойти в одночасье. Ведь мы так и не поговорили, глядя в глаза друг другу. И это оставляло какую-то иллюзию незавершенности отношений, как будто мы отложили разговор на потом, чтобы вернуться к нему, пусть через много лет, но вернуться. Черт! Мне трудно это объяснить. Я просто… просто… просто Брайан вдруг перестал быть моей константой, моей точкой опоры… моим Богом. Но независимо от этого, он оставался со мной, растворившись где-то внутри, просочившись в каждую клеточку, каждую пору и, незаметно осев там. Возможно, со временем это исчезнет, а пока я все еще ощущал его присутствие, но отступило выматывающее чувство ожидания, тоски и неизвестности. Я как будто перестал идти по канату, балансируя и боясь сорваться. Мне так хотелось самостоятельности и независимости, хотелось твердо стоять на ногах, а не висеть над пропастью! И вот теперь, я получил эту возможность, но… потерял любовь.
Я много работал, особенно в тот год. Я отдавался этому процессу целиком, практически, превратив свою квартиру в студию. Можно сказать, я не расставался с кистью, чем заработал себе большие проблемы с рукой. Я с маниакальной скрупулезностью искал нужные мне цвета, перемешивая краски, до идеального оттенка; сломал уйму дорогих кистей, когда бесился, если что-то не получалось. Я что-то ел и мало спал, шлифуя свои полотна и доводя их до совершенства. Это был мой мир, моя вселенная, моя трибуна, которая давала возможность сказать, донести все, что я чувствовал, о чем думал и мечтал. Только так отдаваясь живописи, я мог быть востребованным здесь, в этом городе. А благодаря Джеку, который периодически вытаскивал меня из «творческих запоев», я оставался в курсе событий, не пропускал выставки, появлялся на нужных тусовках, знакомился с нужными людьми.
Мне сделала предложение выставить свои картины еще одна галерея, и у меня появился агент. Я ликовал, это был шаг вперед, хотя я прекрасно понимал, что и работать придется еще больше. Но как я уже говорил, Нью-Йорк диктовал свои условия.
Я открыл глаза. В комнате стало светлее. За окном забрезжил серый рассвет. Но пока было непонятно, будет сегодня солнце или нет. После такой выматывающей ночи, мне жутко хотелось остаться дома, но все же я решил ненадолго съездить в галерею. Освещение вчера установили, но необходимо было еще раз бросить свежий взгляд на подсветку. По опыту я знал, что обязательно всплывет какая-нибудь проблема и, как правило, в самое неподходящее время. А еще я почувствовал, что сильно проголодался. Все же Изабель вовремя пополнила наш холодильник.
Проглотив свой нехитрый завтрак, я сварил кофе, и теперь с наслаждением потягивал его, глядя в окно. Ни одно время года не сравнится по волшебству с зимой. Это время белой и тихой природы. Может показаться, что и смотреть-то не на что, но это не так, надо просто уметь видеть.
Я постоял еще чуть-чуть, вздохнул и отошел от окна. У меня оставалось немного времени, и я открыл Дневник. Открыл и смотрел на строчки, собираясь с духом, чтобы продолжить чтение.
Дневник Брайана Кинни
Июнь 2008 г. Питтсбург
И какого хуя я опять достал этот Дневник?
Он лежал в ящике стола, когда я разбирал его. Который раз убеждаюсь, что мусор надо выбрасывать сразу.
Странно, и почему я до сих пор не сжег это жалкий образчик прозы?
Не сжег, потому что не хотел, ни сжигать, ни рвать его. Блядь! Мне ведь даже нравилось писать тут…. Правда, не думаю, что когда-нибудь перечитаю его, но...
С последней записи прошел год. Целый год! Я и не заметил, как прожил эти двенадцать месяцев. И где-то там осталась моя прежняя жизнь…
А я все еще здесь, в «великолепном» Питтсбурге, а не в Нью-Йорке, городе моей мечты…
Да, я продолжаю жить в Питтсбурге, а Нью-Йорк затерялся в голубой дали. Я отказался от открытия филиала «Киннетика» в этом городе. Я отпустил свою мечту. Хотя нет, как сказал Теодор, я спустил ее в сортир!
Глупо? Недальновидно? Не похоже на меня? Возможно! Но это так. И да, это из-за него, из-за Джастина.
Конечно, можно всю жизнь прожить в этом многомиллионном городе и никогда не встретиться, но мысль о том, что он где-то здесь, а мы не вместе, убивала бы меня, медленно, но верно.
Я хотел жить там с ним, или хотя бы рядом с ним, но знать, что он мой.
А вообще, на хуй все мечты! Кому они нужны? Это все заблуждение, очередной самообман, самоуспокоение, что не стоишь на месте, а куда-то и к чему-то движешься, стремишься. Но когда, наконец, получаешь, что хотел, то испытываешь странное чувство сожаления. Ведь мечтать больше не о чем. И ты начинаешь придумывать себе новую мечту. А если просто жить? Жить без мечты? Именно так я и жил последнее время. И у меня это неплохо получалось. Так было даже проще, ни к чему не стремиться, а просто жить.
Июль 2008 г. Питтсбург
Господи, Кинни, и когда ты стал таким любителем поболтать, хоть и с самим собой?!
Сегодня на улице непривычно жарко. Странно, но я совершенно не помню прошлое лето. Скорее всего, оно не сильно отличалось от этого и в памяти не задержалось.
Когда Джастин ушел, мне было плохо. Банальная фраза, но верная. Вокруг и внутри меня, как будто образовался вакуум. Чувства и эмоции испарились... осталось... я даже не знаю, что осталось... скорее, ничего...