— Я солгала, — неожиданно сообщила Амари. — У меня нет семьи. Я жила в месте, где даже друзей заводить опасно, поэтому одиночество мне не чуждо.
Клайд вздрогнул: у них было больше общего, чем он мог себе представить. Какая-то застарелая боль зашевелилась в его душе, буквально застав врасплох, и проявленное доверие со стороны Амари подкупило священника поддержать ее в этом нелегком признании.
— Иногда мне кажется, что я тоже совсем один. Отец Рю и Лироя — Дайодор Моретт взял меня в семью, когда я был мальчишкой семи лет, настоящих родителей уже и не вспомню. Меня тепло приняли в доме, но я-то знал, что являюсь посторонним человеком. Это сложно преодолеть. В любом случае я благодарен Дайодору за то, что он для меня сделал, и хочу нести в массы его идеи о доблести и благочестии. Но, похоже, город еще к этому не готов…
Клайд было одернул себя за чрезмерную откровенность, но встретил глаза Амари, в которых роилось столько мыслей и чувств, сколько нельзя ожидать от целого зала прихожан под сводами храма, и подумал, что открыл сердце не зря.
Хотя бы ради этого взгляда.
— Как вернемся, напомни дать тебе лечащую мазь.
— Волшебную? — встрепенулась Амари.
— Нет, приготовленную на травах, — Клайд неловко встал на ноги, растеряв всю осанистость. — А теперь идем, до рассвета еще час.
Амари валилась с ног. Было наивно полагать, что источником усталости стал бодрый темп дозора, куда правильнее признать, что бессилие настигло ее из-за отсутствия здорового сна, возможности для которого не представилось еще с ночи прибытия в Иристэд.
Вернувшись домой с первыми лучами багровой зари, Амари застала в обеденном зале Лироя. Он сонно потягивался, не сменив мятой сорочки, но лицо уже успел скрыть за щедрым слоем белил. В сутках много минут, но существовала ли хотя бы одна, когда Лирой Моретт не оберегал свою личность столь ревностно?
— Как погуляли? — в приподнятом настроении он расположился за столом.
— Мне нужно в храм, — Клайд спешил облачиться в сутану. — Я должен быть готов к обедне.
— Даже не вздремнешь?
— У меня нет на это времени.
Клайд покинул зал, взойдя по лестнице, ведущей, судя по всему, к хозяйским спальням, — увлеченная догадками, Амари не заметила, как за спиной выросла фигура Рю.
— Обошлось без приключений? — не сводя с Лироя неподвижного взгляда, осведомился он у Амари.
— Скука смертная, — отозвалась она, ощущая смятение между враждебно настроенных братьев. — Меня, к счастью, храм не зовет, поэтому разрешите откланяться в постель.
Проскочив мимо Рю из зала, Амари завернула в коридор, но какая-то неведомая сила, — вероятнее всего, обыкновенное человеческое любопытство, — заставила ее остановиться и навострить слух.
— Что? — начал Лирой, посчитав, что остался с Рю наедине.
— Ты нужен сейчас Иристэду.
— Прости, что не хочу следовать воле отца, — тон Лироя звучал злой иронией.
— Ты ничему не следуешь! Считаешь, у тебя собственный путь? Не обманывайся, его нет.
— Я лучше останусь вором, чем продолжу его дело!
Воцарившееся молчание насторожило Амари. Подумав о риске попасться, она собралась отправиться по коридору дальше, но тут Рю вновь заговорил:
— Мне погано на тебя смотреть, — в свои слова он вложил столько ненависти и отвращения, что аж зашипел на Лироя змеем.
— А когда было иначе? — голос дрогнул под давлением чувства, распознававшегося Амари как глубокая внутренняя боль.
Удаляющийся в конец зала тяжелый шаг Рю обозначил конец разговора. Амари подалась вперед, стремясь избежать возможного разоблачения, но была остановлена прижатым к горлу кинжалом.
— В этот раз у меня получилось застать тебя врасплох, — шепот склонившегося над ухом Лироя обдал кожу горячей волной. Обездвиженная приставленным лезвием, Амари чувствовала, как приятель улыбался за ее спиной, будучи страшно довольным собой.
— Впечатляет.
— Спасибо, — поблагодарил он и одним ловким движением убрал клинок за пояс. — Я должен быть зол на тебя, за то, что ты подслушивала, но такие, как мы, не могут иначе, верно? А теперь отправляйся к себе.
Дважды повторять не пришлось. Не успев осмыслить, свидетельницей какого личного разговора она стала, Амари поторопилась убраться прочь под гнетом неизвестности того, сколько еще Лирой рассчитывал находиться в миролюбивом расположении духа.
— Амари, — она обернулась на его оклик. — Я рад, что мы повстречались.
Уголок ее губ дрогнул в легкой улыбке.
Глава 5