Погруженный в задумчивость, он не заметил, как ноги привели его в библиотеку — убежище Изабель. В помещении стоял запах бумажной пыли, ряды тусклых корешков на открытых книжных полках уходили под высокий потолок и сужали без того удушающее затхлостью пространство. Рю приблизился к рабочему столу, заваленному кипами исписанных листов, и не постеснялся взять страницу рукописи Изабель. По мере того, как читал, все больше впадал в мрачное настроение.
Красивыми словами и возвышенным слогом Изабель излагала события, в которых Рю предстал героем, внушающим восхищение. Старший Моретт — отважный лидер «Алой стали» нес знамя победы, взбираясь на гору из демонских трупов, будучи омытым кровью врага. Подвиг, достойный восхищения. Воин, достойный высшей награды.
Рю сдвинул брови, осознавая, как ему хотелось бы, чтобы история Изабель имела хоть что-то общее с действительностью, а серебрившая его темные волосы проседь не напоминала о слабости, которую он находил в детском страхе.
Кто-то легонько прикоснулся к его плечу, и Рю обернулся.
— Бороду отпустил? Мне нравится.
За ним стояла Изабель, заглядывая в строки, начертанные ее рукой.
— Ты, правда, видишь меня таким? — он бросил на девушку глубокий вопрошающий взгляд и, столкнувшись с янтарными блеском глаз, внутренне сжался от волнительного чувства.
— Таким должны видеть тебя потомки, чтобы вдохновляться примером, — Изабель прислонилась спиной к столу.
— Потомки?
— Когда-нибудь ты ведь остепенишься, — дерзко усмехнулась она, сложив руки на груди.
Признаться, к своим годам Рю все еще не задумывался о потомстве. То, что Изабель подняла эту тему, отозвалось в нем смущением. Он не знал, как понимать ее лукавую улыбку, и страшно боялся растолковать неверно.
Рю вновь опустил глаза в листы, чтобы не выдать оторопи, вызванной словами девушки.
— Считаешь, ложь оправдает твои ожидания?
— В творчестве нет правды или лжи, — с уверенностью возразила ему Изабель. — Мое творчество рассказывает миру о подвиге «стали» и его главы. Верить или нет — выбор, который стоит уже не передо мной. Я не против правды, факты я собираю так же, но не вижу ничего плохого в том, чтобы ради замысла приукрасить действительность.
Решительность суждений Изабель убедила Рю в том, что она целиком отдавала отчет идеализации настоящего положения дел, а ложь ее не была подлой.
Отец хотел бы такой громкой славы. Но чего хотел сам Рю?
— Что-то еще? — девушка приподняла подбородок, не отводя от Рю внимательного взгляда.
Да, много чего еще он желал сказать Изабель, но робость, причастная к его любви, помешала заговорить открыто, и вместо тысячи слов, томившихся в его душе, Рю проронил лишь:
— Нет, ничего.
И стыдливо пряча глаза, покинул библиотеку, не дав Изабель шанса окликнуть его.
За окнами дворца Мореттов сгустился лиловый сумрак, кутая зеленые окрестности тьмой. В комнате, чуть озаренной скучным синеватым светом, Амари следила за надвигающейся с севера огромной тучей не в силах до конца осознать серьезность борьбы, в которую вступила баловства ради.
Она признала мощь врага, и это отнюдь не воодушевляло.
Амари повидала всякой жестокости и не страдала неуверенностью в себе, в мировоззрении, в завтрашнем дне, но прибытие в Иристэд словно выбило твердь из-под ног, заставив сомневаться в привитых воспитанием убеждениях.
И в реальности всего, что Амари знала прежде.
В ее королевстве — Балисарде, граничащем с Аклэртоном на западе, вампиры витали лишь ничем не подтвержденными слухами. Должно быть, именно там чудовища выбрали устройство жизни, позволившее свести свое существование к сказкам, но оттого Амари никогда не приходилось вписывать вампиров в рамки действительности. Здесь, в Иристэде, о них говорили как о весьма заурядном явлении, не помешавшем даже Ночи греха и пламени, однако, складывалось впечатление, что только Иристэд на целом континенте знал о черной тени зла, что вилась над человечеством призрачной вуалью.
Величественный и масштабный Аклэртон упускал из внимания спрятанный в скалах Иристэд — город, торгующий весьма недурными сырами и вином. Город, застывший в праздном веселье. Вероятно, жизнь Иристэда, протекающая своим чередом, не обременяла заботой императора, как и истории о демонах, а потому меры предосторожности не предпринимались. Не было государственных организаций, подобных «Алой стали», а значит, проблема вампиризма в Аклэртоне не стояла так же, как и в Балисарде.