Он разворачивался неуверенно, робко, будто готов был передумать в любую секунду. В груди Амари затрепетало предвкушение от скорого изобличения тайны.
На девушку взглянуло размытое ливнем лицо, омраченное виной и неловкостью. В глазах Лироя обозначилось столько боли от неизбежности раскрытия, что Амари невольно прониклась сочувствием. Не разжимая их переплетенных пальцев, она потянула Лироя выйти из-под навеса.
— Нет, прошу, — в хриплом шепоте слышались мольба и отчаянье.
Понимая, что в младшем Моретте все еще говорил голос страха, Амари проявила упрямство. Она была настойчива больше, чем когда бы то ни было прежде.
Повинуясь какому-то непреодолимому импульсу, Лирой сделал несмелый шаг, разбивая стену дождя. Вода с неба обрушилась на его лицо, смывая остатки белил, и являя глазам Амари то, кем он бы в самом деле.
Кожа его хоть и осталась бледной, но обрела естественный цвет, близкий к человеческому. Темная щетина подчеркивала линию скул, красиво очерченные дуги бровей придавали взгляду более живое выражение, а в обрамлении черных ресниц голубые глаза заблестели еще ярче. Амари мягко провела пальцем по обнажившемуся контуру чувственных губ, и слегка оттянула край верхней, убеждаясь в наличии острых клыков. Не настолько больших, как у вампира, но достаточно удлиненных, чтобы вонзить их в кого-нибудь.
— Что ты теперь обо мне думаешь? — обреченно вздохнул Моретт.
— Что ты прекрасен, — ответила Амари, не покривив душой. — Тебе не нужно прятаться.
Если прежде Лирой импонировал ей легким нравом и поразительной чуткостью, то теперь на Амари произвела впечатление и привлекательная внешность. Увлечься Лироем Мореттом стало еще проще, чем до этого. Он определенно был из числа тех, кто ничего не требовал, но романтическому обожанию готов был отдать все по велению своего сердца.
В мыслях о Лирое Амари не сразу спохватилась, что взгляд, направленный на него, выражал нечто сродни любовному влечению.
— Не надо на меня так смотреть, — серьезно осадил ее Лирой. — Я в этой истории злодей.
— Тогда ты самый обаятельный злодей.
Холодный дождь вымочил их до нитки. Над головами сверкнула молния, озарив темное небо, и в миг оглушительного громового раската Лирой крепко прижал Амари к груди. Он нежно обхватил лицо девушки широкими ладонями и приподнял, чтобы заглянуть ей в глаза. Пару секунд Лирой смотрел на нее, любуясь, и вдруг поцеловал так сильно и жадно, что земля едва не ушла из-под ног.
Амари отвечала на его поцелуй с не меньшей пылкостью, касаясь обжигающего языка Лироя своим и упиваясь вкусом. Каждое движение отдавалось волной жара в теле, заставляя желать большего.
Амари не помнила, как они вернулись домой, весь путь до дворца они то ускоряли бег, то, не сдержав порыва страсти, останавливались, чтобы обрушиться друг на друга с поцелуями. И только за дверями спальни они полностью вверились чувствам, жгучим и нестерпимым, требующим утолить яростный голод по близости.
Избавив от одежды широкие плечи и рельефную мускулатуру Лироя, Амари не смогла подавить возбужденного вздоха. Вид его обнаженного торса усилило в пальцах желание касаться, царапаться, заявить свое право; изгибы вен на его руках вызвали нетерпеливое предвкушение подчиниться силе, значившейся в этом прекрасно сложенном теле. Лирой в свою очередь любовался, как мокрое платье облепило округлости девушки, словно наблюдал самое соблазнительное зрелище в жизни. Он приблизился к Амари и, накрыв ее рот своим, опустил на кровать.
Лирой целовал ее шею, ключицы, и каждый его поцелуй говорил о намерении овладеть девушкой всецело и самозабвенно, вынуждая Амари извиваться в мучительной истоме. Его рука скользящим движением поднимала низ ее платья, пока не столкнулась со спрятанными на бедре ножнами.
— Не смотри так, будто не ожидал, — усмехнулась Амари.
— Не буду врать: это чертовски заводит меня, — прикусил он внутреннюю сторону ее берда. — Но сейчас он нам не понадобится, — низкий голос, звучавший сквозь прерывистое дыхание, заставлял сердце заходиться в бешеном ритме.