Город предстал с иной стороны. Отсюда, с песчаного обрыва у реки чудилось, что красные крыши парили высоко над землей, устремляясь ввысь. И одновременно с тем нищие рыбачьи домики на берегу с расставленными сетями сдергивали пелену с глаз: на первый взгляд Иристэд смотрелся радостно и благополучно, что было безусловно обманчивым впечатлением.
Амари вдохнула полной грудью свежий воздух, по которому успела соскучиться.
— Что ж, моя храбрая дева, на этом наши пути расходятся.
— Расходятся? — Амари повернулась к Лирою. — Нас начнут искать, было бы славно не встретиться в камере снова.
— С удовольствием разделил бы с тобой камеру, но я еще ни разу не попался, — ответил с усмешкой Лирой. — Тебя тем более не хватятся, если считаешь иначе, то ты слишком большого о себе мнения.
— В таком случае, прощайте, господин Моретт.
Он поднес руку Амари к своим губам и запечатлел легкий поцелуй. Отвесив напоследок театральный поклон, Лирой неспешным шагом двинулся вверх по песчаной тропе.
Глава 2
Ночные вредители
Полуденное солнце ворвалось в высокие стрельчатые окна из цветного стекла, бросая на шахматный пол храма разноцветные сполохи. Зал замер в сакральной тишине, и появление священника разбило томное ожидание звучной речью. Огонь свечей робко дрогнул, когда проповедь зазвучала громогласным раскатом от самого сердца пастора к закрытым сердцам прихожан. И хоть слова заволокли стены храма выразительной, тягучей тирадой, словно за служителя говорил сам Бог-отец, они отражалась от белоснежных арочных колонн, подпирающих крестовый свод, не достигая цели.
Клайд научился не принимать это на свой счет, однако, глупо было отрицать, что воззрившиеся с пустотой глаза абсолютно не задевали его просветленной души.
Пастор Моретт прослыл в Иристэде ни столько хорошим оратором, — а оратором он был превосходным, — сколько красотой своей молодости. Непослушные от природы темные вихры волос лежали правильной волной, не достигая плеч, а умное, выразительное лицо, наделенное проникновенным взглядом серых глаз, украшала аккуратная эспаньолка с усами, оттенявшими верхнюю губу. Педант во всем — пастор Моретт следил за собой с суровой дисциплинированностью, не допуская неряшливости ни в богоугодном деле, ни во внешнем виде.
Дождавшись завершения проповеди, прихожане стали расходиться, поспешая к делам более животрепещущим, нежели утомительное наставление. Можно было подумать, будто они отворачивались, дабы не оскорбить пастора видимым равнодушием, но едва ли в Иристэде учили совестливости и уважению.
Клайд вскинул голову на мозаику над мраморным алтарем, словно в изображении бога искал утешения.
— Господин Моретт, — раздался за спиной голос, в котором Клайд отчетливо услышал проблески надежды, — могу я попросить?
— Да, — он обернулся со светлым чаяньем, что речь его нашла отклик хотя бы в одном-единственном сердце.
Женщина средних лет глядела на пастора, невинно смущаясь.
— Видите ли, моя сестра серьезно больна, страдает в лихорадке и уже практически не говорит. Только вы сможете спасти ее, умоляю…
Клайд замер в удивлении и часто захлопал ресницами, будто приходя в себя от колдовского наваждения.
— Почему вы не обратитесь к лекарю?
— Если верить вашим словам, бог надежнее лекаря. Не об этом ли вы твердите здесь, стоя под изображением святого?
Сорвавшееся с ее губ возражение надвинуло на Клайда пасмурность. Внутри проснулась досада от того, что он говорил много, поучительно и с чувством, но из раза в раз оставался неуслышанным.
— Бог — не волшебник, он стоит выше любой магии. Он будет на вашей стороне и направит на верный путь, создавая возможности, когда вы начнете бороться за здоровье сестры. — Учтиво объяснял Клайд. — Не бойтесь вступить в эту борьбу, срочно бегите к лекарю.
Процедив что-то нелестное в духе: «И зачем я только сюда прихожу?», женщина сердитой походкой направилась прочь, чем заронила в душу Клайда внутреннее смятение. Не успел он преодолеть щемящего чувства, как к нему вновь обратились. Хриплый голос принадлежал последнему оставшемуся прихожанину, глядевшему на Клайда со скамьи острым взором.
— Вы говорите, что бог призван защищать нас, содействовать нам, — старик произнес слова с напором, как если бы пытался уличить Клайда во лжи. — В таком случае, где он был этой ночью?