С минуту Лирой молчал, будто ожидал услышать от Амари более прозаичную историю, после чего улыбнулся ей такой странной, сочувственной улыбкой без присущей ему иронии, что сердце Амари невольно запротестовало решению закрыться от чувств.
— И после всего пережитого ты не утратила способности смеяться.
— Пережить компанию парня с белым лицом было сложнее всего.
Лирой захохотал, запрокинув голову. Его искренний смех с обнаженными клыками был так очарователен, что в ту минуту слова Амари показались ей не такой уж и шуткой.
Знакомство с Лироем действительно стало самым нелегким испытанием.
Прекратив смеяться, он повернулся к Амари и задержался взглядом на ее губах. Обаянию и естественной привлекательности Лироя, носившей неуловимый оттиск хищности, так легко было поддаться, что для сопротивления ему стоило иметь какое-то достаточно сильное внутреннее убеждение. Амари, имев то самое убеждение, прервала их молчание, с каждой секундой становившееся все более интимным, внезапным вопросом:
— Ты совсем не общаешься с Рю?
Лирой закатил глаза и склонил голову набок.
— Стараюсь обходить его стороной. А что?
Интересно, смягчился бы он, узнав о смертельной болезни брата? Амари хоть и задалась этим вопросом, все еще обеспокоенная проклятьем Рю, но искать ответ не стала.
— Ничего.
— Вот и славно, — прошептал Лирой, удовлетворенный тем, что тема не получила развития.
А между тем звон колокола не смолкал, напоминая о том, сколько смертей допустил всего один человек. И этот человек жил во дворце Мореттов. Возможно, обнимал Амари.
Она могла построить десяток догадок, но не найти подтверждения ни единой. Вопрос оставался открытым: кто же из братьев мог пойти на сделку с совестью и предать своих?
К вечеру Амари бессильно валилась с ног от свинцовой усталости и всего, что рухнуло на ее плечи тяжелой поклажей.
Внутренняя борьба, несущая опасность перемен. Борьба с тьмой, которую Амари представляла собой сама.
Борьба с демоном, и не тем, что убил десятки людей, а тем, что ворвался к Мореттам, спутав все карты, и теперь, вероятно, обдумывал свой следующий ход в этой подлой игре.
Закатное солнце красными лучами зажигало окна дворца, озаряло оранжевыми лучами стены коридора. Чудилось, что в высоком небе над городом янтарные облака горели огнем, знаменуя битву на совсем иной, недосягаемой ступени мира. Отстукивая размеренный шаг по мраморному полу, Амари направлялась к своей спальне, однако распахнутые по пути двери библиотеки заставили ее остановиться. Заглянув в помещение, полное книг, она заметила Клайда и затаила дыхание в тихом наблюдении за ним.
Пастор суетливо перебирал на столе какие-то бумаги и создавал впечатление человека, боявшегося быть уличенным в своих торопливых поисках. С некоторых пор чувство настороженности так плотно въелось в стены этого дома, что Амари ожидала бесшумным присутствием уличить Клайда в чем-то нечестном, сомнительном и, возможно, даже преступном. Но, ощутив за своей спиной Амари, Клайд обернулся к ней без тени смущения и, кажется, напротив, только воспарил духом.
— Амари, хорошо, что ты здесь. Я хочу тебе кое-что показать.
Подойдя к пастору, она увидела вблизи его измученное бессонницей лицо и впервые подумала о том, что Клайд выглядел совсем плохо. Тени залегли под его глазами, лишенными былого блеска, в болезненной худобе проглядывали кости скул. Клайд протянул Амари листы, исчерченные, несомненно, женской рукой.
— Посмотри, — он встал рядом с девушкой, пробегая взглядом по заметкам одновременно с ней, — Изабель достала больше информации чем мы, она вела хронику с первого убийства. В том числе, где и когда были найдены тела. Знаешь, что объединяет эти места? — Амари отрицательно качнула головой, не видя связи в неизвестных ей названиях улиц. — Они все находятся на западе. Абсолютно все. А обнаруженные в других частях города трупы были кем-то перенесены туда.