Амари вскинула на Клайда глаза, требуя от него готовых выводов.
— Запад патрулирует Рю.
— Но один вампир выпал и на наш с тобой дозор.
— И где же мы его встретили? — спросил Клайд с интонацией, призывающей Амари окунуться в события глубже.
— За площадью, — мрачно ответила она. — Они всегда появлялись там.
Клайд долго смотрел на Амари, пытаясь понять, солидарна ли она с ним в невысказанном подозрении.
— Нет, Клайд, — возразила Амари, — Рю не может быть предателем, он убил вампира у меня на глазах в ночь, когда мы впервые встретились. Почему он спас меня, если находится, по-твоему, на другой стороне?
— Очевидно, потому что с ним была я, — из-за высокого книжного шкафа показалась кудрявая голова Изабель. — Иначе мы обе стали бы свидетельницами бездействия Моретта. Рю удобно было поступить правильно, чтобы не вызывать вопросов. Кто вообще позволил вам прикасаться к моим бумагам?
— Сколько тебе известно? — с грозным напором обратился к ней Клайд.
— Теперь не больше вашего, — вздохнула Изабель. — Я подозревала Рю, пока собирала информацию, но прежде это были только мои подозрения.
В сказанном ею Амари услышала явное нежелание изобличать Рю. Вероятно, не выйди они на эту догадку сами, Изабель предпочла бы молчать и впредь.
— Ты должна была видеть, как он вскрывает печать, — глаза Амари недоверчиво сощурились в сторону девушки.
— Я ничего об этом не знаю, — уверенно ответила Изабель. — В ночь, когда Рю спас тебя, я присоединилась к нему в аккурат перед столкновением с вампиром.
— Ты искала Рю по ночному городу? Одна?
— Я была вооружена.
— Такой риск ради пары строк?
— Удивлена? — Изабель приподняла бровь и по-деловому скрестила руки на груди.
Нет, Амари совсем не была удивлена. Внушительная стопка бумаг подкрепляла примером то, как Изабель отдавала всю себя любви к писательскому труду. Амари общалась с ней впервые, но уже узнавала волевую, неукротимую натуру, что делало совершенно явственным следующий факт: как только в городе поползли разговоры о возвращении вампиров, Изабель, скорей, одушевилась интересом, нежели чувством самосохранения.
— И я бы с удовольствием сопроводила его снова, — увидев ответ на свой вопрос в лице Амари, продолжила говорить Изабель, — но Рю дал мне понять, что в дозоре я для него обуза.
— И, кажется, сделал это неспроста, — подхватил Клайд.
— Не вижу в этом умысла, — возразила ему Амари, — он переживает за Изабель.
Амари заметила, как по лицу девушки бегло скользнула смущенность.
— Рэндалл может что-то знать, — задумчиво произнес Клайд. — В один день я случайно застал их вместе, когда дядя в чем-то признавался Рю, и Рю это очень не понравилось. Не исключено, что они прикрывают друг друга.
— Если в дело замешан Рэн, значит, и Лирой, — Изабель схватила чистый лист бумаги и начала скоропалительно вносить заметки. — В Ночь греха и пламени их никто не видел.
— Нет, все не так, — тихо, едва слышно пробормотала Амари, каждое упоминание Ночи греха и пламени нестерпимо резало ее слух, — все это время, с первого дня, как я здесь, Рю пытался склонить Лироя нести дозор. Для чего, если ему куда выгоднее уменьшить потенциальное число свидетелей?
— Потому что… — начал Клайд и запнулся, сомневаясь, стоит ли раскрывать то, что Рю, очевидно, сказал ему лично, — потому что у Рю еще осталась совесть.
Изабель оторвалась от записей, чтобы саркастично окинуть Клайда.
— Какое исчерпывающее замечание.
— Он хотел быть уверен, что в клане останется достойный преемник, — сдался Клайд.
Амари переглянулась с Изабель, обе они посмотрели на смятенного пастора и одновременно нахмурили брови.
— Я понял, — прошептал Клайд, на его лице возникло осознание чего-то важного, — вот о каком преступлении пытался сообщить мне Рю…
Но в минуту его прозрения вторгся раздавшийся со стороны входа голос:
— Заговор и без меня? — прислонившись плечом к дверному проему, за их спинами стоял Лирой. Амари догадывалась, что его вампирский слух не пропустил ни слова их беседы.
— С голубиным пометом на лице тебе было лучше, — издевательски усмехнулась Изабель.
— Необязательно пытаться задеть меня, чтобы я пригласил тебя на свидание, милая, — он приблизился с грацией охотившейся пантеры и, уперев руки в стол по обе стороны от талии Изабель, заключил ее во власть своей напористости, — могла бы просто сказать, что я неотразим.
— Что ж, ты неотразим, Лирой Моретт, — ответила она ему с дерзостью, которая трактовалась как «такой мой ход, и что ты будешь теперь делать?»