Освободив обе руки, он прошелся по комнате в какой-то смутной надежде застать у Веноны что-то полезное и компрометирующее, и то, что Лирой увидел чуть погодя, заставило его прийти в глубокий панический ступор.
В зеркале величиной во всю стену предстала картина с измученным узником в тяжелых цепях. Избитый до синяков, посеревший в неволе, он хрипло дышал, словно каждый вздох, каждый сорвавшийся болезненный стон могли стать последними. Узник медленно повернулся лицом, обнажив утратившие блеск, потухшие глаза, и Лирой не сдержал крика:
— Рэндалл! — в ужасе он не отдавал себе отчета в том, что, бросившись к дядюшке, прошел сквозь зеркальную гладь. — Рэн, что они с тобой сделали? Как это произошло? — Лирой сыпал вопросами и одновременно с этим пытался угомонить дрожь непослушных пальцев, вскрывая замки на цепях.
Должно быть, Рэндалл не слышал его, утомленный пленением. Дядюшка блуждал по лицу Лироя невидящим взглядом, не в силах проронить даже самый короткий ответ. Казалось, что только в ленивом движении глаз еще теплилась жизнь; когда с грузным звоном цепей кандалы приземлились на пол, Рэн лишь немощно дернул руками, как в судороге.
Не покидая возбужденного состояния, Лирой спешил освободиться из покоев, медленно сводивших его с ума. Держа наготове отмычку, он двинулся к двери со злостью и решимостью, с которыми напирал бы на врага, и вдруг поймал себя на том, что не слышит шагов за спиной.
— Скорее, мы должны отыскать Рю, — Лирой обернулся в надежде увидеть, как Рэндалл идет вслед за ним, но вместо дяди застал лишь свой скованный страхом и мрачным смятением образ.
Зеркало приняло обыкновенный вид, отображая то, что было в самом деле — одинокого Лироя Моретта с искаженным растерянностью лицом. Никакого Рэндалла здесь не присутствовало и в помине.
Сколько ни изучай уловки Веноны, никто и никогда не подготовится к тому, что ведьма исполнит на этот раз. Пообещав себе впредь оставаться внимательным, Лирой сосредоточился на вскрытии двери.
По вершинам деревьев гулял ветер. В воздухе ощущалась свежесть ночи и тягучий смолистый аромат молодых сосен. Дремотная природа с монотонным сочетанием звуков наполняла сердце тревожными образами, — затянувшееся ожидание Лироя все ярче рождало в голове мрачные картины его судьбы.
— Как думаешь, у него получится решить все мирно? — за шумом несущейся внизу реки слабоватый голос Амари был едва слышен.
— Я не знаю, — Клайд пощипывал пальцами траву, изобличая поведением не менее тревожное состояние. — Вероятно, у него остались в логове друзья.
Сидя на поваленном дереве с вывороченными наружу корнями, они проводили время за разговором, чтобы унять напряжение.
— Почему он бежал из логова?
— Лирой не любит распространяться о том периоде жизни, — ответил Клайд, — похоже, ссора с каким-то вампиром вынудила его укрыться за стенами Иристэда.
Наверняка Амари удалось бы выведать у Лироя больше о темных страницах его прошлого, озаботься она вопросом чуть раньше. Лирой был так открыт с ней в Ночь греха и пламени, обнаженный целиком до затененных уголков души, что девушка не сомневалась: он бы выдал ей все свои постыдные секреты.
Правда, воспользоваться доверием, чтобы утолить любопытство, стало бы подлой низостью для той, кто обрела себя в дружбе.
— Крест защитит его?
— Главное верить.
— Еще скажи, что освященное оружие наносит не больше урона, чем обычное, — клинок в руке Амари закачался, привлекая внимание пастора.
Клайд красноречиво поджал губы в виде неловкой улыбки.
— Да быть не может! — Амари обожгло возмущение, в котором осталась некоторая доля надежды, что Клайд все-таки умел шутить.
— Ты верила? — в чуть виноватом лице Клайда осторожная усмешка выражала сомнение в том, что девушка серьезно относилась к обряду со святой водой.
— Это было до того, как ты убил мою веру, самый никудышный пастор их всех.
— А ты много их знала?
Клайд переглянулся с Амари, и оба тихо усмехнулись, отведя взгляды в стороны.
Неизвестно, какая сила заставила Амари именно в ту минуту напрячь слух — может, шестое чувство, или выработанная привычка держаться настороже, но шорох, сопровождающийся хрустящими под ногами ветками, доносился до ее ушей все отчетливее.
Амари подскочила на ноги, крепче обхватывая рукоять кинжала.
— Здесь кто-то есть.
Из-за деревьев неспешно, как звери на охоте, к Клайду и Амари стягивались вампиры, рождая внутри боязливую дрожь. Сколько бы Амари ни храбрилась, она оценивала численное, впрочем, и физическое превосходство противников не в свою пользу, помня о силе, которой проиграла, что в пьяном, что в абсолютно трезвом состоянии.