Лирой сдвинул брови, ведь он, действительно, никогда не задумывался об этом.
— Отец успел тебе рассказать?
Рэн отрицательно покачал головой, лишь больше интригуя.
— Нет. Дело в том, что… я и есть Лирой Моретт.
На секунду его слова ввергли Лироя в совершенный ступор, но так как каяться в своей глупости Рэн не спешил, осталось всего-навсего разразиться неудержимым хохотом во весь голос.
— Прекрасно, — сквозь смех выдавил Лирой, — а я тогда Джосет.
— Нет, ты тоже Лирой Моретт, — на полном серьезе ответил Рэн.
— Значит нас двое таких замечательных красавцев? — Лирой не принимал на веру услышанное, и продолжал посмеиваться над Рэном. — И откуда ж ты взялся?
— Я был заточен в тюрьме…
— За что? — не поднимаясь с кресла, подался вперед Лирой с выражением детского любопытства.
— За то, что мерзавец и вор, — сокрушенно проронил Рэндалл, не беря во внимание заполнившей спальню веселости. — Я сидел там, закованный кандалами, утративший надежду сбежать из-под особого надзора, и вспоминал свое прошлое. Оно было мне одновременно понятным, но призрачным, будто древний сон. А потом появился ты, помнишь? Ты назвал меня Рэндаллом и освободил из оков. Я не понял, что это имя значит, но отправился следом за тобой. А оказался среди множества ведьмовских зеркал. В них я встречал прошлое и будущее, проходил через то, что уже случилось, через то, что еще только должно случится, и даже через что, чему случиться никогда не суждено.
Улыбка на лице Лироя давно померкла, он слушал Рэна с напряженным вниманием, потрясенно замерев на месте. Зеркала Веноны — известное одному Лирою орудие ведьмы полностью убедило его в правде рассказа Рэндалла, или как бы тот не называл сам себя.
— И вот, пройдя через бесчисленное множество зеркал, я оказался здесь, в этом времени, и этой реальности. Признаюсь, я был очень напуган и все, чего мне хотелось, — вернуться домой. Но дома меня не узнали. Я представился именем, которое ты дал мне, и решил, что сойти за ближайшего родственника вернее всего, все же наше с тобой сходство неоспоримо.
По сложению Рэн выглядел старше Лироя, а такие изменения как бритая голова, наличие бороды и в целом облик бывалого бандита не позволяли с первого взгляда заметить идентичность их лиц. Даже одинаковые голубые глаза смотрели по-разному, — взгляд Лироя, не видевшего долгого заточения и картин своей жизни в ведьмовских зеркалах, искрился мальчишеским задором и печалился с болью, которую могло испытывать лишь молодое сердце, открытое любви и уязвимое к предательству. Взгляд Рэна веселился и тосковал иначе, без отблесков ярких переживаний, через призму иного опыта и иной, разбойной жизни.
Все, чем поделился Рэндалл, а в сущности — зазеркальный Лирой, не укладывалось в сознании.
— Так ты — это я?
— Только с иной судьбой. В мире моего зеркала я был приговорен к тюремному заключению пожизненно.
— И ты знаешь мое прошлое? — все так же несмело продолжал говорить Лирой, мысленно упрекая самого себя за то, что все еще поддерживал эту безумную беседу.
— Очень сумрачно, словно я пронес воспоминания через века, но они по-прежнему принадлежат мне.
— И ты… чувствуешь то же, что и я?
— Имеешь в виду, влюблен ли я в Амари? — за весь этот нелегкий диалог Рэндалл впервые позволил себе улыбку. — Я бы никогда к твоей девушке не притронулся. Хотя сразу узнал ее, как только увидел. Она была в зеркалах.
Лирой разочарованно опустил голову. Излишняя осторожность Рэна в хранении своего главного секрета задевала и воспринималась даже как-то оскорбительно.
— Об этом не стоило молчать.
— Я боялся. Знал, что поверить в такое невозможно. Я и сам бы не поверил, а я — это ты, — голос Рэндалла снизился почти до хриплого шепота. — Поделился лишь с Рю, чтобы заверить его, что я тебе не враг и буду рядом, какие бы испытания не выпали на нашу долю…
Прозвучавшее имя брата будто ударило Лироя по голове тяжелым камнем и оглушило до секундного беспамятства.
— Что? — ошеломленно проронил он, и, казалось, что его собственный голос доносился откуда-то со стороны. — Ты рассказал все Рю, но не смог довериться мне? Вы оба все знали?
Какую бы вину теперь ни изображал Рэн, в его лице Лирой читал гнусное предательство, настоящую измену. Сердце преисполнилось гневом в постепенном осознании того, что даже для зазеркального Лироя Рю стал надежнее своей реальной копии.
— Ему важно было знать, что ты не один…
— Он назвал меня нелепой насмешкой природы! — в ярости воскликнул Лирой. — Ему плевать! Почему я вообще должен это слушать?