Я вздохнул. Мне уже давно пора было выбраться к цирюльнику. Может, Красиков принял меня за актера именно потому, что волосы у меня здорово отросли и приходилось их приглаживать их пальцами, чтобы привести в порядок. И я вынул из кармана визитку, которую мне как-то сунул Фома.
— К этому твоему цирюльнику.
— Правильно, вашество, — обрадовался Питерский, заводя двигатель. — Давно пора вам срезать эти вихры. Не то, чтобы вам не идет, но после стрижки всегда человек выглядит свежее.
— Не спорю, — ответил я, пряча улыбку.
С каждым днем помощник все больше матерел и становился настоящим петроградцем. И дело было не только в новой одежде, к которой он уже успел привыкнуть, но и в манерах, которыми парень обзавелся. Он уже не смущался внимания прохожих и спокойно отвечал, если к нему кто-то обращался. Из лексикона Питерского исчезли многие просторечные выражения. А те, что оставались, не резали слух и казались уместными в любом обществе. Хотя я и понимал, что курсы ему все равно надо пройти. Не только чтобы успокоить княгиню Чехову, которая беспокоилась о репутации семьи. А чтобы сам Фома узнал много нового и нужного. То, что он справлялся со своими обязанностями без дополнительных знаний, был чистым везением и результатом харизмы кота. Но я понимал, что стоит нам попасть на прием к аристократу и помощник может сказать или совершить что-то недопустимое. Я точно за него вступлюсь. Но парень потом будет себя винить и допустить подобного мне не хотелось.
Я сделал себе мысленную заметку, обязательно записать парня на ближайшие курсы.
Мы доехали до нужного места довольно быстро. С виду, цирюльня выглядела прилично. Большая витрина оказалась начищена до блеска. Над входом висела кованая табличка с именем мастера «Рахмат». Я вошел в помещение и дождался, пока на звон колокольчика выйдет молодой мужчина в сером костюме с вышивкой по вороту и длинном фартуке. У него были черные волосы, собранные в тугую косу. Лицо было смуглым, с миндалевидными глазами глубокого цвета крепкого чая. Острые скулы лишь подчеркивали экзотическую красоту восточного человека.
— Здравы будьте, — вежливо поклонился он. — Меня зовут Рахмат. Желаете стрижку?
— Пожалуй, — я пожал плечами. — Если у вас нет кого-то, кто придет по записи.
Мастер поджал губы и тут же попытался улыбнуться. Но вышло у него криво.
— Увы, у моего заведения настали темные времена. Запись отменили многие, даже самые давние клиенты.
— И что же послужило причиной? — я прищурился. — Вы внезапно забыли, как пользоваться бритвой? Или вас застали за стрижкой собак теми же ножницами, которыми вы правили локоны завсегдатаям цирюльни?
— Все куда проще, — усмехнулся Рахмат и жестом предложил мне занять кресло. — Я исполнил просьбу клиента. Подстриг так, как меня попросили.
— Вышло криво? — с опаской уточнил я, усаживаясь в кресло.
— Напротив, — возразил мастер. — Стрижка получилась на редкость удачной.
Я устроился в кресле и дождался, когда меня укроют пелериной. Мастер размотал на полочке скрутку из грубой парусины, из которой вынул опасную бритву и тонкую деревянную расческу.
— Вы уверены, что хотите знать эту историю, господин? Быть может, она убедит вас, что это заведение не для вас.
— Вам стоило это спросить до того, как вынуть бритву, — усмехнулся я. — Давайте уже укротим мою прическу, чтобы я выглядел прилично.
— Просто убрать длину? — уточнил мужчина с улыбкой.
— Пожалуй, этого будет достаточно. Хотя историю я все же хочу узнать.
— Что ж, господин, вы получите рассказ совершенно бесплатно.
— Когда-то к стрижке предлагали стаканчик наливки, — буркнул я.
— В моей цирюльне есть только кофе для ожидающих.
Мастер довольно ловко принялся укорачивать волосы с помощью бритвы, и мне правда стало интересно, что с ним произошло.
— Ко мне по записи пришел юноша с невероятно длинными волосами, собранными в низкий хвост. Удивительно хорошие локоны пшеничного оттенка, которым бы позавидовала любая девица.
Цирюльник усмехнулся и покачал головой.
— Мне стоило смотреть не на волосы. Нужно было приглядеться к мальчишке. Но мне не показалось странным, что паренек решил избавиться от роскошной гривы. В конце концов многие отроки увлекаются боевыми искусствами, а некоторые восточные практики допускают ношение длинных волос, если воин достиг особого ранга.
— Разве? — заинтересовался я.
— Чем ниже ранг, тем короче могут быть волосы.
— И отчего так? — удивился я.
— Потому что только хороший воин заслуживает подобной чести. Он никогда не позволит противнику ухватить себя за волосы. А для нападающего это всегда будет провокацией. Поймать за косу, чтобы обездвижить противника или сбить с шага — это ли не удача?