– Молчишь, – навис над ней сын.– Хочешь, чтобы я вступительные завалил? Твой единственный ребёнок.
– Ты не помыл руки, –всё ещё пыталась настаивать мать.
– Я салфеткой их вытер антибактериальной. В тренде европейской культуры, между прочим. Ну и?
Катя вздохнула и оставила, наконец, салатницу в покое.
– Присядем, – проговорила она и опустилась на диванчик.– Я поговорить с тобой хотела.
– А? Репетиторам надо бабки тащить – конец месяца.
– Само собой. Сегодня же им на счета кину. Но я не об этом. Я о главном.
– Круто, – с улыбкой откликнулся Миша и упал на стул.– Валяй.
– Миша, не паясничай, – нахмурила брови мать.– Я только о тебе думаю. Все мысли о тебе. У тебя есть кто-нибудь? Ты влюблён?
– Ха! – хмыкнул сын.–«Есть» и «влюблён» – две большие разницы.
– Для человека не должно быть разницы, – возразила Катя и обхватила родную ладошку.– Ты ведь человек?
Сын как-то даже неуверенно кивнул, словно задумался.
– Так вот, – вздохнула мать, – если встретишь девушку, полюбишь, то и женись, не медли. То есть присмотреться надо, конечно, – поспешила добавить она, –но не затягивай. Женись.
– Мама, – округлил глаза Миша, – ты же на Новый год ещё мне мозг выносила, чтобы я до тридцати не женился. И вообще, – он почесал затылок, – ты же говорила, чтоб я осторожным был в выборе… чтоб так… – лицо Мишки залилось краской.
– Сынок, ты тогда маленьким был ещё, ребёнок. А сейчас взрослеть придётся, – мать на мгновенье задумалась и продолжила.– Студентом станешь. Обязательно девушку встретишь, тогда смотри в оба и женись. Не разменивайся на дешёвок, своё ищи, родное.
– Мама?..
– Да, ты не ослышался. Такая моя родительская воля.
– Ты же говорила не жениться, пока жилья нет! – снова нашёлся сын и расправил плечи.
– Это не проблема. Вернее, всё можно решить, если есть любовь. Эту квартиру мы на тебя переписали. Ты теперь единственный собственник. Сегодня нотариус придёт, подпись поставишь.
– Мама! – вскочил сын.– Что за цирк?
– Остынь, – выпалила Катя.– Садись, – глаза её разгорелись ярче звёзд, –это значит, что ты взрослый. Привыкай. Мы так решили с отцом. Зачем резину тянуть? Детей у нас больше не будет. И тебе не придётся потом в наследство вступать.
– Наследство?
– Потом, – повторила, вспыхнув, мать, на её щеках проявился румянец, – потом.
XIII
Весна правит уж третий месяц, но всё ещё не может выдворить свою предшественницу. Та затаилась в овражках и тёмных кронах леса и каждую ночь выползает, чтобы леденить траву и кусты. Утром хоть солнце и заливает атмосферу, но щиколотки людей покрываются гусиной кожей от невидимых стараний дряхлого мороза.
Катя выпаривает лацканы серого пиджака и поглядывает на круг часов, тикающих в такт ударам её беспокойного сердца. Сегодня на торжественном собрании в актовом зале её чаду вручат вымученный аттестат об окончании этой проклятой, несносной, нечеловеческой базовой школы. Они последний раз переступят порог заведения, где детей упорно, не смотря на плакаты со смайликами и государственную символику на стенах холла, учат пить и курить, ругаться непристойными словами и защищаться от СПИДа. Переступят и отряхнут прах с ног своих.
– Доброе утро, – бархат сонного голоса её мужа ласкает слух.– Какой аромат, – он потягивается.
Из кухни вьётся хлебный дух.
– Бородинский, – отвечает с улыбкой Катя, – кориандр свежемолотый. Всё, как ты любишь.
– Спасибо, родная, – голос отступает в темноту коридора, а вскоре из ванной доносится уже шум воды.
– Свобода, – зевая и потягиваясь, говорит Миша и склоняется к затылку матери.– Доброе утро, моя терпеливая мать.
– Да уж, – вздыхает она и тоже целует сына, – дождались!
И правда, школьная жизнь сына истрепала Кате все нервы. В первом классе Миша был отличником, во втором – тоже, потом заменили учительницу– и карусель раскрутилась в другую сторону. И кружение этой карусели было таким стремительным, что соскочить удалось вот только сегодня, в день вручения аттестатов.
Директриса улыбалась и выламывала металлическими шпильками туфель паркет на сцене, переливалась люрексом, как новогодняя ёлка, и с пафосом произносила фамилии выпускников. Над её верхней губой чернел пушок, и Катя почему-то не могла отвести взгляда от лица директрисы. Когда же та бросила в микрофон «Микульский, 9 "Б"», Катя вздрогнула и перевела взгляд на классную руководительницу своего чада. Классная тоже блестела, но не как ёлка, а как однотонная новогодняя гирлянда, обвитая вокруг шифоньера.
– Поздравляю, – директриса пожала руку Миши и протянула испорченный шестёрками аттестат.