– Кто она? – спросила Катя, шмыгнув носом.– Я ведь имею право знать, на кого ты меня… не хочу сказать променял, но так и срывается с языка. Прости за нетактичную формулировку.
– Настанет час, и я вас познакомлю. Уверен, что при других обстоятельствах она понравилась бы тебе.
– Попробуй плов, – засуетилась вдруг Катя и сорвалась с места, – а то остынет, и ты не узнаешь, какой я мастер узбекской кухни, – ей надо было несколько мгновений, чтобы прийти в себя после того, как сама душа её была только что растоптана единственным любимым человеком. У неё даже в школе не было влюблённостей. Только он, только Серёжа, с первого дня знакомства в лифте четвёртого корпуса университета: она студентка, он аспирант. – Серёженька, – ласково сказала она, подавая тарелку мужу, – я не держу тебя. Ты так решил, значит, так тому и быть, – вздохнула она и вернулась на место. Глаза её лучились теперь новым особенным светом.– Если любишь человека, его счастье – главное в жизни. Я хочу видеть тебя счастливым. Живи со своей любимой, – голос Кати чуть дрогнул, и муж взял её за руку.
– Ты лучшая в мире, – восхитился он.– Прости.
– Если только за эти «те ещё истории», – улыбнулась она, – а в остальном ты честен со мной, прощаю и тебе благодарна. Спасибо за удивительные, прекрасные годы, что мы были вместе.
– Это я должен благодарить тебя, – возразил Сергей с горячностью в голосе.
– Ты не ешь плов? – спросила Катя, задыхаясь от волнения.– Я старалась. Это вкусно.
– Конечно, конечно… Ем, – ответил муж, припадая к тарелке, а попробовав, воскликнул, – удивительно, ты превзошла лучших поваров! Настоящая баранина! Песня, а не плов.
– Серёженька, я хочу попросить у тебя.
– Валяй. Любой каприз.
– Я подпишу все документы, я всё подпишу, – взволнованно пропела она, – только умоляю об отсрочке.
Муж поднял на Катю свой масляный взгляд.
– Не удивляйся, – продолжила она, – это ради Миши. Всего месяц. Вот сдаст экзамены в колледж, тогда уж… Ради сына, милый, – взмолилась она.
– Ну… ладно, – с трудом произнёс муж и опять припал к тарелке.
– Спасибо. Ты всегда был добр ко мне, – Катя поднялась и поцеловала мужа в лоб. – Всего месяц! И ещё, чтобы не ранить мальчика, нам придётся изображать счастливую пару. Это не слишком тягостно для тебя?
– Да нет, – несмело ответил муж.
– Я не против твоих встреч и свиданий, только прошу, чтобы ребёнок не понял, чтобы он видел – папа дома, всё хорошо. Наверное, будет тяжело нечасто видеться с любимой женщиной? – участливо осведомилась Катя.– Но это только несколько недель. Она должна понять, ты ведь отец.
– Проблем не будет, – заверил жену Сергей и промокнул губы салфеткой.
– Ну, тогда начнём новую воображаемую семейную жизнь, счастливую, но короткую,– улыбнулась Катя и до боли сжала ладони, укрытые под крылом скатерти.
III
– Мы идём на матч? Я не дебил? – спросил Миша, прищуриваясь и глотая кусок пирога.
– Эта папина идея, – улыбнулась мама и поцеловала отца в щеку.
Она слишком счастливая в последнее время, глаза сияют молодым огнём, новая причёска: локоны какие-то на висках, косая чёлка, круглый затылок. А похудела-то как – словно на подиум собралась, даже слишком, пожалуй, колени уже костлявые. Отец тоже спокойным стал, взгляд сильный, дома по вечерам сидит, чай пьёт, с мамой беседует. Вчера вообще выдал – уроки проверял и дневник. И ещё того круче – учебник по физике листал, очки то натянет, то сбросит, а сам шипит, как устрица в уксусе. Миша угорал с него: «Пап, ну чё ты заморачиваешься? Мы его ни разу за год не открыли. Нам Мария Васильевна наша конспекты диктует, это и учим». Но в тему отец въехал не сразу, читал и покрикивал: «Это же абсурд!..» Потом на кухню с учебником убежал и маме принялся цитаты излагать, а та подпевает ему и драниками потчует. Мишка пожал плечами – мама-то знает, что он, сын её, с седьмого класса учебники в школу не носит за ненадобностью. Нормальные учительницы конспекты диктуют, а обычные – так им до фонаря, с книжкой ты или нет.
– Пап, я к репетиторам год почти хожу, – крикнул сын в последней попытке остановить возмущение отца, крикнул и махнул рукой. Разве такого человека, одержимого наукой, остановишь?
И точно так же, с изумлением, спросил Мишка, чаевничая с родителями в пятничный тёплый вечерок:
– Мы в цирк завтра идём? Я не дебил?
– Это моя идея, – проворковала на этот раз мама и поцеловала сына в затылок. Она по обыкновению уже кружится по кухне и подкладывает в тарелки сына и мужа новые лакомства, вот только что Мишке песочное пирожное, усыпанное миндалём, досталось, а отцу – завитой кренделёк с джемом. Весь день пекла, торт на окне стоит слоёный«Наполеон», на завтрак обещала подать – вот как женщину украшает безработица.–Придётся завтра встать рано, до девяти, – сказала она и посмотрела на отца полным любви взглядом, – а вы с Мишуном до полудня привыкли спать, так что никаких киношек на ночь, никаких стрелялок. Спать и спать, – скомандовала она, и отец почему-то подчинился. Он кивнул, и щёки его чуть залились румянцем.