Ей оставалось лишь проводить его удивленным взглядом. Никому из других гостей не пришло бы в голову подумать о птенце или о чувствах Робина.
Он преступник, сказала она себе. Осужденный на смерть. И все же в осторожном взгляде его серых глаз не было жестокости. В его присутствии ее не охватывало то леденящее душу чувство, которое она испытывала с другими, будто ее окружают гремучие змеи. Но, может, он просто лучше всех остальных прячет свои змеиные кольца?
К тому же она достаточно повидала в своей жизни людей, чей веселый смех мог в одно мгновение стать угрожающим. Ее дядя, например. Его магнетизм был первым секретом процветания Логовища, а вторым — его беспощадность. Когда первое не срабатывало, в дело шло второе. Может, и Дьявол такой же?
— Проклятие, — прошептала она и, бережно прижимая к груди птенца, понесла его в дом к Робину.
* * *
Кейн поставил лошадь в конюшню и направился прямиком в салун. Ему нужно было выпить. Он обнаружил, что Нат Томпсон и в самом деле отменно организовал охрану. На всех возможных выходах стояли часовые. Узнать местонахождение Логовища можно было только изнутри. Никто из гостей не знал, где оно расположено. Но он мог поспорить, что племяннице Томпсона это известно.
Мисс Томпсон. Женщина, чьи глаза мгновенно потеплели, когда несколько минут назад она прижала к груди птенца. Ее губы дрогнули в ласковой улыбке. Он увидел, как ее руки гладят птицу, и почувствовал внезапное, острое желание, чтобы они коснулись его. Касался ли его кто-нибудь с такой любовью и нежностью?
Когда он был мальчиком, у него недолгое время жил ястребенок. А потом отец свернул ему шею, сказав, что тот перебьет всех кур, когда вырастет. Поэтому, найдя сегодня птенца, он не мог оставить его умирать голодной смертью. Но и взять его к себе тоже не мог — это плохо сочеталось с его образом огрубевшего бандита. И тут он вспомнил о Робине.
Конечно, глупостью было нести его в дом. Он понял это сразу же, как увидел эту женщину.
Он попытался стряхнуть замешательство, которое она в нем пробудила. На карту поставлена жизнь Дэйви, и он не может позволить мыслям о всяких мисс Томпсон лезть ему в голову. И все же ему очень хотелось знать, как ее зовут. Он перебирал в уме всевозможные имена, но ни одно не подходило. Некоторые звучали слишком нежно, другие — слишком грубо. Трудно подобрать что-либо для такой притягательной комбинации из силы и хрупкости.
Он никогда не узнает ее имени, потому что никогда не приблизится к ней. Все в нем протестовало против мысли использовать ее, предать. Но что, если это единственный способ спасти Дэйви?
Когда он вошел в переполненный салун, все взгляды обратились на него. Некоторые по привычке тянулись к пистолетам, которых у них не было. Пробравшись к стойке, он увидел, что Хильдебранд, сидевший в дальнем углу салуна в обществе нескольких человек, жестом приглашает его присоединиться к ним.
— Познакомься, — сказал Хильдебранд и назвал имена своих товарищей, некоторые из них Кейн слышал раньше.
— Как вам нравится наш маленький городок? — спросил один из них.
— Здесь интересно, — уклончиво ответил Кейн.
— Надолго вы сюда?
— На время, чтобы ищейки потеряли мой след.
К нему бочком подобрался какой-то человек. Его щеку тоже прорезал шрам. Подняв руку к лицу, человек спросил:
— А свой вы где получили?
— На войне, — коротко сказал Кейн.
Человек с разочарованным видом отошел от него. Кейн спросил себя, какой же, интересно, ответ он ожидал услышать. Он продолжил потихоньку потягивать виски, давая всем понять, что не хочет, чтобы к нему приставали с расспросами. Он чувствовал себя как волк среди койотов. У них, вероятно, сходное прошлое, даже какие-то общие интересы, но эта компания ему не нравилась.
Все люди, вместе с которыми он провел последние несколько лет, в прошлом были из армии южан. На путь преступления их толкнула несправедливость. У одних янки отняли землю, у других — убили всех родных. После войны они вернулись на пепелище; земли, на которых поселились и работали их отцы, были захвачены разбогатевшими во время войны северянами. Они вынуждены были бороться с мексиканцами и индейцами, с засухами и наводнениями во имя осуществления своей маленькой мечты, во имя права жить на своей земле, возделывать ее и разводить скот. И за это право они боролись последние два года, так же как и предыдущие четыре долгих года на войне. Ставка в борьбе была та же, но расклад был для них еще хуже, чем раньше.
Во всяком случае, он стал преступником по этой причине. А была ли какая-нибудь причина у Ната Томпсона?
— Давай, Дьявол, — нарушил его размышления Хильдебранд. — Сыграй с нами в покер.
Кейн кивнул и сел за столик вместе с Хильдебрандом и еще тремя. Паркера, Кайо и Карри, припомнил Кейн, разыскивали за ограбление банка, в ходе которого погибли двое детей. Кейн перетасовал колоду и начал сдавать.
Играть они закончили спустя часа три. Кейн оказался в большом выигрыше, что не принесло ему симпатий остальных игроков. Карри в особенности совершенно не умел проигрывать и к тому же в покер играл из рук вон плохо. Он несколько раз выругался, а выходя из-за стола, опрокинул ногой стул.
Хильдебранд пожал плечами. Они с Кейном остались за столиком вдвоем.
— Ничего, переживет.
Кейн налил своему собеседнику стакан виски из только что купленной им бутылки.
— Он всегда так скверно играет?
— Только когда слишком много выпьет.
Что случалось нередко, подумал Кейн, судя по нездоровому цвету его лица.
— А как насчет завтрашнего вечера? — спросил Хильдебранд. — Я хочу отыграться.
— Ничего не имею против. Что здесь еще делать? — ответил Кейн. — Ты давно здесь?
Хильдебранд вздохнул:
— Месяц. Я уже почти совсем на мели. Пытаюсь собрать народ для одного дельца в банке. Ты как?
— Может быть, — медленно произнес Кейн. — Правда, сейчас это довольно хлопотно. За мной весь Техас гоняется.
— Я не про Техас.
Кейн позволил себе выказать интерес, хотя и не сказал ничего, ожидая, пока его собеседник расскажет поподробнее.
— Канзас, — продолжал Хильдебранд. — Скотоводы сгоняют туда стада, а покупатели держат в тамошних банках кучу денег. Мне бы такой человек, как ты, пригодился.
— А еще кто?
В глазах Хильдебранда появилась настороженность.
— Пока точно не знаю.
— Я должен знать людей, с которыми иду на дело, — сказал Кейн. — Я не собираюсь без надобности рисковать. Когда ты найдешь других желающих, я решу, — он налил Хильдебранду еще стакан. — А далеко отсюда этот банк?
— Это смотря куда ты скажешь Томпсону, чтобы тебя доставили. Дней десять-двенадцать быстрой езды от техасской границы.
Никакого толку. Ну что ж, можно, наверное, и спросить:
— А ты случайно не знаешь, где мы?
Хильдебранд покачал головой:
— Не знаю и знать не хочу. Так спокойнее.
— У Томпсона неплохо идут дела.
— Хотел бы я, чтобы у меня они так шли, черт побери. Никакого риска. А деньги текут рекой.
— Я думаю, мне здесь быстро надоест, — сказал Кейн. — Без риска жить неинтересно.
— Кстати, об интересном. Я видел, как ты говорил с Ники Томпсон.
— Ники?
— С племянницей Томпсона. Классная девчонка, но не нашего поля ягода. Это первое правило Томпсона. Когда я два года назад впервые здесь появился, один человек попытался ее поцеловать. Томпсон выпорол его до полусмерти. И я его с тех пор не видел и не слышал.
— Я это запомню. — Кейн отхлебнул еще виски. Не следовало этого делать. Ему нужно иметь ясную голову. Но упоминание об этой девушке его взбудоражило. Ники. Подходящее имя.
Он резко поднялся из-за стола, толкнув бутылки к Хильдебранду.
— Допивай. Я пойду к Розите.
Хильдебранд осклабился:
— Спроси там Кару.
Наверное, он так и сделает, подумал Кейн. Может, это все, что ему нужно, — снять физическое напряжение. Он направился к находившемуся рядом с салуном борделю, но остановился, увидев свет в окне каменного дома в конце улицы.
Ники.
К черту все. Ему нет никакого дела ни до нее, ни до того, что будет потом. Бормоча проклятия, он продолжил путь к Розите.