Соблюдай дистанцию, велел он себе. Ты не можешь позволить себе ни жалости, ни сострадания, ни еще чего-нибудь.
Кейн заметил, что раненый совсем сник в седле.
— Как тебя зовут? — спросил Кейн.
— Робин, — слабым голосом ответил паренек.
— Ну что ж, Робин, все будет хорошо. Попытайся только не терять сознания.
Мальчик сделал попытку выпрямиться в седле.
— Не надо, — сказал Кейн. — Я поддержу тебя.
— Я сам… могу.
— Я знаю, — мягко произнес Кейн, отгоняя прочь начинавшие всплывать в его памяти ненужные воспоминания. Воспоминания о том, как семья Дэйви спасла его от голода и страха.
Перед ними показался странный маленький городок, которого не было ни на одной карте.
— Первый дом, — сказал мальчик.
Перед домом из кирпича и камня — самым дорогим в Логовище, как успел заметить Кейн, — собралось несколько человек.
Он подвел лошадь к крыльцу, и Нат Томпсон с покрасневшим от гнева лицом вышел навстречу своему племяннику.
Кейн помог снять мальчика с лошади, и высокий, крепкий детина, с руками, как стволы дерева, внес его в дом. Девушка, наблюдавшая за ними, стоя на крыльце, также вошла в дом. Кейн остался на улице один.
Он уже готов был повернуть коня и вернуться к себе в гостиницу, когда из дверей вышел еще какой-то пожилой мужчина, которого он раньше не видел.
— Войдите, — сказал он.
Подавив возмущение, вызванное повелительным тоном, которым это было произнесено, Кейн спешился.
Когда он подошел к двери, мужчина протянул ему руку.
— Я — Митч Эверс.
Кейн пожал руку Эверса, которую тот, по-видимому, протягивал нечасто, пытаясь сообразить, какую же роль играет здесь этот человек.
— Я слышал, что вы предложили взять вину за выстрел на себя, — сказал Эверс. — В этом нет необходимости. Джона Янси сейчас выпроводят из Логовища. Он больше сюда не вернется. — Суровый голос человека не вязался с легкой улыбкой, игравшей на его губах.
Кейн не стал задавать вопросов. Он лишь кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Нат хочет вас видеть. Он придет, когда убедится, что с Робином все в порядке.
— С мальчиком ничего страшного, — ответил Кейн. — Он потерял много крови, но пуля прошла навылет и ничего серьезного не задела.
— Вы, по-видимому, неплохо разбираетесь в ранах.
— Я четыре года воевал.
Эверс кивнул, они вошли в дом и очутились в большой гостиной. Эверс, подойдя к буфету, обернулся к Кейну:
— Хотите выпить?
Кейн кивнул.
Эверс налил. Не глядя на Кейна, он спросил:
— Вам не любопытно узнать насчет Янси?
— Это не мое дело.
— Зачем же вы тогда в него вмешались?
— Мне кажется, что когда рядом со мной стреляют, то это уже мое дело.
Эверс усмехнулся.
— Может быть, и так. — Он протянул Кейну стакан с янтарно-желтой жидкостью. Тот, взяв его, сделал глоток и одобрительно причмокнул. Виски было хорошее.
Эверс жестом предложил Кейну присесть. Так же, как и все остальное в этом доме, стул был хорошего качества и удобный.
Кейн чувствовал, что быть приглашенным в дом Ната Томпсона — дело необычное. Первая их встреча сулила лишь чисто деловые отношения. Сам того не желая, Кейн поставил себя в особое положение. Племянницу Томпсона он защитил инстинктивно, и вот теперь он сидит в доме мэра Логовища и пьет его виски. Мастерс может им гордиться. Кейн поежился, чувствуя себя неловко.
Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и появился Нат Томпсон. Кейн поднялся было, но, повинуясь жесту, снова сел. Ему пришлось выдержать очень долгий, изучающий взгляд.
— Что вы там делали? — спросил Томпсон. Вопрос прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба.
— Я хотел кое-что узнать о месте, где я нахожусь, — ответил Кейн.
— Я думал, что вам после такого долгого путешествия захочется как следует выпить.
Кейн пожал плечами.
— Я уже давно объявлен вне закона и успел отучиться от некоторых привычек.
Томпсону такой образ мыслей пришелся явно по душе.
— Мои клиенты, как правило, рассуждают по-другому. Первые несколько дней они обычно проводят в салуне или в постели.
— Наверное, они не проводили так много времени в тюрьме… или в такой близости от петли, как я.
— Большинство из них к тому же не вмешались бы не в свое дело.
— Мое вмешательство не понадобилось. Ваша племянница сама прекрасно справилась.
— Вы помогли мальчику. Вы сделали предложение, за которое могли бы пострадать. Я — ваш должник.
Кейну меньше всего нужна была благодарность этого человека. Человека, которого он должен был отправить на виселицу или в тюрьму.
Кейн залпом допил виски и встал.
— Как там Робин?
— Энди говорит, что через несколько дней он поправится.
— Ваш племянник не из робкого десятка.
— Даже слишком.
Что же он тогда здесь делает? — хотел спросить Кейн. Нужно быть безумцем, чтобы позволить ребенку и девушке без присмотра разгуливать среди подобных людей.
Томпсон, казалось, прочел его мысли.
— У них больше никого нет. Я их пытаюсь защитить, но… — Он запнулся и вздохнул:
— Примите мою благодарность.
Кейн покачал головой:
— Не стоит. Пойду-ка я и в самом деле отдохну.
Томпсон впервые за все время улыбнулся.
— Когда я сказал «постель», я, собственно, не отдых имел в виду.
Кейн улыбнулся:
— Может, попозже. Не сказал бы, что ваш способ доставлять сюда людей был очень удобным.
— Может, и нет, но он обеспечивает безопасность — вам и всем остальным.
И тебе. Кейн оставил эту мысль при себе и наклонил голову в знак согласия.
— Если вам нужна женщина, то эта услуга за мной, — сказал Томпсон. — На все время вашего пребывания здесь.
Кейна поразило то, что это предложение оставило его равнодушным. Он уже очень давно не спал с женщиной, и все же быть просто с какой-нибудь женщиной ему не хотелось. Мысль об интимной близости все равно с кем вызвала у него еще меньше эмоций, чем, вероятно, у этой темноволосой девушки в штанах.
Он снова кивнул, поставил стакан и направился к двери прежде, чем проницательные глаза Томпсона успели прочесть его мысли.
4.
Кейн проспал всю ночь и почти весь следующий день, проснувшись только вечером.
Только один раз ему приснился дурной сон — как его бьет отец.
Кейну дали имя, похожее на имя библейского персонажа, убившего своего брата. Дали не правильно, потому что убил он не брата, а свою мать — разумеется, без злого умысла. Роды были сложными, и мать его умерла. Отец никогда не смог ему этого простить.
Кейн поднялся с постели и, не потрудившись прикрыть наготу, подошел к окну. В Логовище, где всего одна улица, один салун и один дом для развлечений, недолго соскучиться. За безопасность надо платить, и не только деньгами. Улица выглядела так же, как и накануне; жители слонялись по ней без видимой цели. Интересно, кто из них знает о том, что случилось вчера. И кому до этого вообще есть дело.
Кейн потянулся и потряс головой, словно хотел скинуть оцепенение не только с тела, но и с мыслей. Глядя в окно, он увидел, как к гостинице направляется племянница Томпсона. Она подняла голову, и он понял, что она его увидела. Девушка широко раскрыла глаза, а затем быстро перешла на противоположную сторону к магазину. Как она могла, живя в таком месте, сохранить невинность?
Кейн оделся, затем спустился в столовую. За одним из столиков сидел человек, шесть других были пусты.
— Мистер Дьявол, — произнес человек, поднимаясь со стула.
— О'Брайен, — поправил его Кейн.
— Пусть будет мистер О'Брайен, — добродушно произнес тот. — Мы ждали, пока вы проснетесь. Ваш ужин оплачивает заведение — так сказал мистер Томпсон.
Если это — знак особого внимания, он мог бы обойтись и без него.
— Бифштекс, если он у вас есть.
— О, у нас есть практически все, особенно говядина. У нас здесь свое стадо.
Кейн улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой, с помощью которой добивался сразу всего, чего хотел.
— Мне кажется, у вас есть все, что только можно пожелать.
— Мэр Томпсон так все и задумал, — ответил его собеседник. — Я — Джеб Гибсон.