Он уже входил в отель, когда его внимание привлёк громкий визг тормозов подъезжавшего автомобиля. Павел оглянулся на звук и увидел, что автомобиль ещё не остановился, а задняя дверь уже открылась, и нетерпеливая пассажирка, не дожидаясь полной остановки, выскочила наружу и побежала к дверям отеля. Всё до боли родное и знакомое было в этой порывистой гибкой фигурке. Водитель, выйдя из машины, достал из багажника дорожную сумку и пошёл вслед за своей заполошной пассажиркой.
Они спали, тесно прижавшись друг к другу, и даже во сне не позволяли себе ослабить объятия. Ноги их переплелись. Её голова покоилась на его плече, когда громкий телефонный звонок прервал их сладкий сон.
— Дочь, когда возвращаешься домой? — услышала сонная София бодрый голос отца.
— А ты что звонишь в такую рань? Что-то случилось?
— Ну, вообще-то, уже полдень. И ничего плохого не случилось. Просто интересуюсь, покупать на тебя билет или нет? У нас двенадцатого июля в театре — бенефис Владимира Гришко. Не знаю, как для тебя, а для нас, провинциалов, это большое событие. Великолепный тенор, делил одну гримёрную с Лучано Паваротти в Метрополитен-опера… И вот наконец первый его концерт в нашем городе!
Павел окончательно проснулся от восторженного голоса тестя и прошептал Софии:
— Скажи, что мы сегодня едем в Венскую оперу.
София рассмеялась и прикрыла рукой трубку:
— Эх ты, темнота! Венская опера в июле — августе отдыхает, — и продолжила в телефон: — Папуль, бери два билета — на меня и на Павлушу. Мы сегодня вечером возвращаемся.
— Вот это хорошая новость! — обрадовался отец.
Самолёт пошёл на снижение, и стюардесса прошла по салону, строгим, учительским взглядом проверяя, пристегнулись ли пассажиры ремнями безопасности.
София наклонилась к Павлу и спросила, давясь от смеха:
— Скажи честно, ты Герману отдал подлинники? Или ребята с Малой Арнаутской за ночь изобразили для тебя копии?
— Обижаешь, девочка моя. Я бы и тридцатипятикаратный бриллиант «Виттельсбах» за тебя отдал!
— Ты — мой алмаз не огранённый, — нежно прошептала София и положила ему голову на грудь.
— Скажи, что снова любишь, — тихо попросил он.
— Никогда не переставала, даже когда ненавидела, — шепнула София ему на ушко, свою большую тайну.
— Я знаю, ненависть — это та же любовь, теневая её сторона, — улыбнулся Павел. — Пообещай, что договоришься с ней, чтобы она реже тебя посещала. Жизнь так коротка и так прекрасна. Давай не будем тратить её на тёмное!
— Обещаю, — ответила София, глядя любимому в глаза.
На бенефис Владимира Гришко ехали на машине Павла всей семьёй. София с матерью устроились сзади. Рядом с Павлом сидел довольный Александр Сергеевич и, говорил много, возбуждённо, радостно. Обычно задумчив и немногословен, сегодня он фонтанировал, не скрывая своего настроения. Александр Сергеевич хорошо разбирался как в живописи, так и в классической музыке.
— Настоящее произведение искусств, — музыка, должна быть гармонична, — читал он своим наконец, воссоединившимся детям, как он их называл, лекцию. Сегодня, современные «шедевры» этим не отличаются. Послушав такую музыку, человек раздражается, становится агрессивным, нервным. А ведь призвание божественной музыки должно наоборот делать человека чище, здоровей, поднимать его в высшие сферы. Знаете, мои дорогие, что в Японии додумались выпекать хлеб под Шестую симфонию Бетховена? Он получается с уникальным, неповторимым вкусом!
— Правда? А что нам мешает? Давай завтра опробуем новую хлеба-печь с Бетховеном, — предложила мужу Мария.
— Кроме твоей печи необходим ещё и симфонический оркестр! — заметил Александр Сергеевич и без паузы продолжил:
— Наш мозг, слушая классическую музыку, генерирует тета-волны, а они приводят к улучшению памяти и концентрации внимания. Попробуйте при бессоннице послушать перед сном Равеля или Дебюсси, вы убедитесь, это работает лучше любой таблетки снотворного. А помните, эксперименты с замораживанием воды японским учёным? Какие изящные, прекрасные формы приобретали кристаллы «слушая» классическую музыку! А вы представляете, что вода составляет большую часть нашего тела, и что происходит с нами, в момент прослушивания музыки?
— Даже представить страшно, — усмехнулся Павел. — Очень интересно, а что вы сказали про память? И её можно улучшить, как хлеб?
— Можно конечно, — с готовностью ответил тесть, — Моцарт! Амадей Моцарт. Его даже советуют студентам слушать перед экзаменом, проверено, если уж ты не блестяще пройдёшь свои тесты, то наверняка лучше, чем обычно.