— Папуль, а чтобы перестать тревожиться, что слушать надо?
— Дочь, вот сейчас запомни своё состояние, и сравни с тем, что будет после концерта и, сама убедишься, как все твои тревоги растворятся в музыке. Ну а дома под такое настроение я слушаю Генделя и Вивальди. Разве ты не замечала, как эта музыка давала тебе ощущение безопасности и гармонии?
— А я думала, что это рядом с тобой всегда чувствую безопасность и гармонию.
— Вот так, всё дело в Генделе, — приехали, сказал Павел. — Лекция о пользе музыки продолжится на обратном пути. Он припарковал свой джип на стоянке рядом с музыкальным театром, в котором должен был состояться концерт, вышел из машины и, открыв дверцу Софии, принял её в свои объятия.
До начала оставалось минут десять, но в фойе была подозрительная тишина. Пройдя в зал, все недоумённо переглянулись. В зале на восемьсот мест, согласно купленным билетам сидели человек тридцать, не больше.
— Ну как же так? Где люди? — удивилась София.
— Могут отменить концерт, — помрачнел Александр Сергеевич, — обращаясь к Павлу.
— Тогда поедем в клуб к моему другу, поужинаем, он, кстати, предлагал снова нам с Софией свадьбу сыграть. Вы как, благословите?
— Я думаю, одного моего благословения достаточно. Или вы каждые три года будете жениться-расходиться, и ко мне за благословением идти? А когда меня не будет, к кому? — Александру Сергеевичу не нравилась перспектива ночного клуба с его «дьявольской» музыкой. Она разрушала ожидание встречи с прекрасным, и думать не хотелось о таком прозаическом исходе вечера. Они уселись на свои места и к всеобщему удовольствию, постепенно стали гаснуть фонари в зале и, только сцена осталась освещена. Павел взял за руку Софию, откинулся в кресле и прикрыл глаза, приготовившись подремать эти полтора часа. Он не был фанатом классической музыки, как его тесть, но согласен был потерпеть этот вечер, лишь бы рядом с любимой.
Но уже через пять минут звучания приятного и сильного тенора певца, сон пропал и Павел подумал: «Да, недооценил я этого господина». Наряду с ариями из опер, артист исполнял и современные, популярные песни, удивив из репертуара Майкла Джексона «I just can’t stop loving you». Когда же закончил «Адажио» и «Памяти Карузо», Павел ощутил необычное волнение и мурашки по коже! София, наклонившись к нему, шепнула лукаво: жаль, тебе поспать не удалось, как ты планировал, да?
— Да, живой голос с его энергией это сила, — ответил восхищённо Павел.
После концерта вышли в приятном возбуждении, глаза у всех сияли. Уселись в машину, но теперь уже София — рядом с Павлом, он отпустил её руку только на три секунды, пока садились в машину, держа постоянно с того момента, как в зале погас свет. Говорить никому не хотелось, дабы не разрушить очарование момента. Хотелось пребывать и пребывать в этом чудесном состоянии, сердце источало любовь, а в голове ещё звучала музыка. И Павлу не пришла мысль продолжить вечер в ночном клубе. Ему, как и Софии, хотелось поскорее домой, в их гнёздышко. Как же долго они жили друг без друга! И как могли?
Александр Сергеевич внезапно передумал ехать и предложил жене прогуляться домой пешком, оставив молодых наедине.
Прошло девять месяцев. Стоял солнечный апрельский день, воскресенье. Павел с утра осмотрел новую площадку для мангала, беседку под стеклянной крышей, проверил тягу в русской печи, сложенной на прошлой неделе одним умельцем, установил на лужайке шезлонг. Ему нравилась его усадьба в старом стиле с новыми технологиями. Довольный жизнью, в прекрасном расположении духа, он поднимался по террасированному участку к своему дому, любуясь юкками и голубыми елями, посаженными прошлой осенью, с радостью отмечая, что все, до единого деревца прижились в их раю. Подходя к дому, Павел услышал стоны жены, под ложечкой предательски ёкнуло. Он бегом взметнулся по ступенькам на крыльцо и чуть не столкнулся с Софией при входе. София стояла, держась за скобу двери, пережидая очередную схватку, готовая к выходу, сумка собранная для роддома, была рядом. Павел растерялся, как будто не было девятимесячного ожидания. Он готовился к этому дню, и ждал его с нетерпением. Мало того, он дал согласие участвовать в сомнительном для него эксперименте под названием «партнёрские роды». Правда, тогда он думал, что это нормально, но не теперь! Теперь ему реально было страшно. Самое страшное, что от него сейчас ничего не зависело, и он ничем не мог помочь испытывающей боль Софии. Он физически не выносил её боли и, София знала уже об этом. Она терпела, закусив губы и закрыв глаза, стараясь не издавать слишком громких звуков, когда муж бережно усадил её в машину. Они выехали из Пионерского, и казалось, не быстро ехали, а низко летели и уже через четыре минуты въезжали в город. Павел, тревожно поглядывая на Софию, мчался, грубо нарушая правила: обгонял по двойным сплошным линиям ехал по городу, превышая скорость, никого не пропускал, включая пешеходов и, конечно, при такой езде, скоро за собой увидел в зеркале заднего вида машину гаишников. На требования прижаться к обочине и остановиться, буркнул себе под нос: ага, щаз, прибавил скорость. На территорию роддома влетели с кортежем сопровождения. Павел выскочил из машины, сунул подбежавшему гаишнику несколько зелёных банкнот с изображением президента чужой страны, и подхватив Софию на руки, понёс к крыльцу роддома.