Мучимый подобными догадками, невозможными и немыслимыми, я невольно втянул шею и съежился, чтобы стать как можно меньше.
Доктор Вакабаяси, сохранявший до последнего достоинство и такт ученого, поднялся с кресла, поклонился мне и спокойно открыл дверь. В комнату поспешно вошел человек — казалось, он ждал момента.
Это был коренастый мужчина с ежиком на голове и черными подстриженными усиками. Наряд его выглядел непривычно: белая рубашка с воротником-стойкой, черные брюки и тапки, переделанные из старой обуви. В одной руке он держал прямоугольный черный портфель, а в другой — скамеечку с засаленной циновкой. Вслед за ним вошла медсестра. Она поставила посреди комнаты пышущий паром таз и живо водрузила рядом скамеечку. Мужчина опустил на пол портфель, раскрыл его и, выудив из беспорядочной груды инструментов парикмахерские ножницы и расческу, поглядел на меня и неожиданно поклонился, будто предлагая усесться.
Придвинув свое плетеное кресло поближе к кровати, доктор Вакабаяси тоже сделал мне приглашающий знак.
«Видимо, будут стричь», — решил я, затем спустил ноги с кровати и, не обуваясь, уселся на табуретку.
Усатый тут же обернул вокруг моей шеи белую ткань. Обматывая горячим от кипятка полотенцем мою голову, он повернулся к доктору Вакабаяси.
— Стрижем как раньше?
Кажется, доктор Вакабаяси встретил этот вопрос с удивлением. Он искоса посмотрел на меня и без особого участия бросил:
— Да, разумеется. Вы не забыли, как тогда стригли?
— Нет конечно! Я хорошо запомнил, ведь месяц назад были особые пожелания. На макушке подлиннее, чтобы лицо казалось овальным, как яйцо… А с висков покороче — как у столичного студента…
— Да-да. Именно так, пожалуйста.
— Будет сделано!
У моей головы защелкали ножницы. Доктор Вакабаяси устроился в кресле у кровати и вытащил из кармана пальто иностранную книгу в красном переплете.
Я закрыл глаза и задумался.
Так или иначе, мое прошлое стало несколько яснее. Даже если причудливые россказни доктора Вакабаяси не имели ко мне никакого отношения, я мог сделать определенные выводы из единственного несомненного факта.
Видимо, с пятнадцатого года Тайсё[4] (я не понимал, какой теперь год) я был пациентом на кафедре психиатрии Императорского университета Кюсю и до вчерашнего дня находился в сомнамбулическом приступе, как сумасшедший. Кстати, не знаю, во время приступа или раньше, но месяц назад меня уже стригли по студенческой моде… Видимо, они хотят, чтобы я выглядел, как прежде…
Но… Не маловато ли для человеческой памяти?.. Тем более все это я слышал от доктора Вакабаяси и парикмахера — совершенно чужих мне людей… Однако в голове так и не появилось ровным счетом никаких воспоминании о событиях до утреннего «бо-о-ом». Там царила такая пустота, что было неясно, жил ли я вообще…
Однако я, несомненно, где-то родился и как-то вырос. Да и способность к суждению, умение отличать одно от другого, другое от третьего… Знания, образование, которые позволили мне проникнуться до дрожи рассказами доктора Вакабаяси… Откуда все это? И почему в моей голове не осталось ни одного из многочисленных воспоминаний?..
Я размышлял закрыв глаза. Я пытался всмотреться в пустоту, что была в голове. И вот мне показалось, что душа моя сжалась до предела и превратилась в атом, странствующий по бескрайней Вселенной… Так одиноко… так тоскливо… так печально… В глазах защипало от слез.
Вдруг что-то холодное коснулось кожи: закончив стрижку, парикмахер намылил мне шею, чтобы приступить к бритью.
Я печально понурился.
Что ж… Раз доктор Вакабаяси решил придать мне такой же вид, как прежде… Быть может, месяц назад со мной случились нечто, столь же страшное, как сегодня. Да и, судя по интонации доктора, «как и раньше» относится не только к парикмахеру. Наверное, и в прошлый, и в позапрошлый раз, и до того все было точно так же. А я — несчастный сомнамбула, обреченный на бесконечное движение по кругу…
Разве профессор Вакабаяси не хладнокровный и безжалостный ученый, занятый опытами?! А что, если все события этого утра лишь галлюцинация пациента психбольницы, пребывающего в сомнамбулическом припадке?! То есть моя собственная галлюцинация… Кажется, что я сижу в палате, парикмахер делает мне модную стрижку, подравнивает волосы от бакенбард до бровей… а в реальности… мое тело находится не здесь. Я где-то очень далеко, неведомо где, в загадочной лунатической грезе…
Я вдруг вскочил со стула и опрометью побежал, не снимая белой ткани, которой был обернут…