▼ А-а-а-а! Теперь в аду, в аду обретаются. / Там-то, конечно, много умалишенных, / безумных, сумасшедших, еще каких хочешь. / Но большая часть-то — достойные люди. / Герои, воины, гении разные, / в белых одеждах церемониальных. / Вносят их, держа за руки, за ноги, / демоны Ада умалишенных, / а с высоты медалей и почестей / доктор Всезнайка улыбается ласково… Тякапоко, тякапоко, сутярка, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
8
▼ Тятярака, тякапоко, тякапоко, тятяпоко. А-а-а-а! Ну что, ну что, господа и дамы / и все остальные, почтенная публика? / Вот сувенир мой из путешествия! / Мрачное чрево Цивилизации, / ад, который на земле существует, / где птички чирикают, трава зеленеет, / цветы цветут и кленовые листья… / И по этой Стране беззаветно-блаженной / блуждают стайками умалишенные, / семьей отринутые, одни оставленные, / без вины виноватые, совершенно невинные. / Плакать хотят, а расплакаться не могут, / они становятся жалкими нищими, / этот в деревне, а другой в городе. / День ото дня их гоняют безжалостно, / камни кидают, черепки разные, / дождь поливает их, ветер хлещет, / снег и лед покой отнимают. / Как может Господь лицо отворачивать / от этого ада, людьми созданного, / говорить, я, мол, ничего не знаю. Какая же наглая насмешка! Тякапоко, тякапоко.
▼ А-а-а-а! Какая же наглая насмешка! / Но это все равно ад приятный. / Электрические лампы, фонари газовые / днем и ночью на улицах сияют. / Озаряет все свет материализма, / но культура духа пребывает во мраке! / Деньги и женщины, права и ответственность — / все тем, кто в борьбе за существование / выбирает самые жесткие методы. / Поезда, самолеты и автомобили / во все направления путешествуют, / а печальный удел человеческий / остается тайной за семью печатями. / Мужчин и женщин, молодых и старых, / неважно, нормальных или умалишенных, / умных, дураков, без разбору всякого / приводят ко входу, внутрь заталкивают / и дверь закрывают. За нею пространство, / где мрак и нет ни звуков, ни запахов. / Жалуйся, хочешь? Никто не услышит! / Нет в этом темном, сумрачном мире / ни логики Сябы, ни чувств человеческих, / ведь это железобетонокирпичный / кошмарный и страшный ад Знаний Научных, / и в нем есть Ады умалишенных! / Сначала Ад искренности и доброты. / Затем Ад презрения и холодных насмешек. / Под ним Ад пыток и убийств тайных. / А еще ниже Ад непознаваемый. Тякапоко, тякапоко…
▼ А-а-а-а! А еще ниже Ад непознаваемый. / Но под ним Ад и того страшнее! / Это Ад Полного Понимания. / Не ввергнут ли туда меня эти чудовища, / хотя я же совершенно нормален? / И чем крепче зубы я горестно стискивал, / чем сильнее корчился и ногами топал, / тем ниже и ниже в Ад опускался. / Сквозь Ад искренности и доброты, / сквозь Ад ужасающих пыток, / сквозь Ад белоснежных останков… / А там уж Нарака, мир демонов страшных. / Чем ни обернись, не выйдешь оттуда. Тякапоко, тякапоко…
▼ А-а-а-а! Чем ни обернись, не выйдешь оттуда. / Ну и представьте, почтенная публика, / вот двери в Нараку пред вами раскрылись. / Что делать бы стали? Вошли бы вы внутрь? / А ведь правительство, мужи ученые, / интеллигенция, прочие люди, / у кого и кровь, и слезы имеются, / не должны это оставлять без внимания. / Как говорилось когда-то в Эдо / в старом сэнрю[29], мол, даже под арестом, / когда пьешь лекарства, будь осторожен! (Примечание: «Даже под арестом не теряй бдительности, принимая лекарства» — «Янагидару»[30]). / Даже теперь в современном мире / при Прогрессе Науки и Знаний Научных / до сих пор повсеместно не могут / изучать мозг и дух человека. / Потому никто и не понимает. / Нет способа четко отличить настоящих / от ненастоящих умалишенных. / Психиатры берут медицину телесную, / диагнозы и лечение оттуда заимствуют. / Везде выстраивают больницы психические / за высокими стенами, на тюрьмы похожие. / Орудия и образцы в ряд выстраивают, / гордятся лекарствами и сочинениями. / Конечно, из этого Ад и рождается, / и с этим бороться — наша обязанность. / Только увидишь больницу психическую, / сразу сломай ее стены ужасные! Скарака, тякопоко, тякарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко.
29
Сэнрю — поэтический жанр, по форме совпадает с хайку, но отличается сатирической направленностью.
30
«Хайфу Янагидару» — первая и самая известная антология стихов в жанре сэнрю, составлена поэтами Караи Сэнрю (1718–1790) и Горёкэну Арубэси (ум. 1788).