Я не мог ничего ответить и, разинув рот и выпучив глаза, пялился как идиот на огромный подбородок, что торчал прямо перед моим носом…
Но как тут не удивиться?! Тень имени будто преследовала меня с самого утра.
С того момента, как я спросил у медсестры свое имя, прошел от силы час. Но доктор Вакабаяси успел, несмотря на болезнь, одеться и прийти сюда, чтобы узнать, не вернулась ли ко мне память. Слишком уж подозрительная поспешность, слишком таинственный интерес…
Почему этот доктор непременно желает знать, помню я свое имя или нет?..
Я больше и больше терялся и глядел то на ладонь с визитной карточкой, то на лицо доктора Вакабаяси.
К моему удивлению, доктор по-прежнему смотрел на меня свысока немигающим взглядом. Плотно сжав губы и, видимо, ожидая ответа, он изучал меня с крайним сосредоточением. И это напряжение ясно показывало, какую важность он придает моему ответу. Я понимал все ясней: в ответе на вопрос, помню ли я свое имя и прошлое, кроется нечто важное для доктора Вакабаяси. Вместе с тем росло и мое напряжение.
Некоторое время мы неотрывно глядели друг на друга, но, догадавшись, что ответа не будет, доктор Вакабаяси разочарованно прикрыл глаза. Однако, когда его веки снова распахнулись, мускул под левым глазом задрожал еще сильнее и губы растянулись в улыбке. Наверное, он расценил мое удивление по-своему.
Несколько раз кивнув, доктор Вакабаяси зашевелил губами:
— Само собой. Возможно, это прозвучит нелепо, но так и должно быть. Вероятно, вам покажется странным, что, будучи прежде строгим приверженцем принципов судебной медицины, я начал работу в области психиатрии… Однако меня вынудили некоторые серьезные обстоятельства…
Казалось, доктор Вакабаяси вот-вот закашляется, но на этот раз обошлось. Прикрывшись платком, он проморгался и, тяжело дыша, продолжил:
— Да… Не знаю, как сказать иначе… До недавнего времени кафедру психиатрии возглавлял известный профессор Кэйси Масаки.
— Кэйси Масаки?..
— Так точно… Великий Кэйси Масаки, ученый не только национального, но и мирового уровня, автор новой «Психиатрической теории», которая вскоре произведет переворот в сфере психиатрии, где до недавнего времени царил застой… Конечно, я должен сразу уточнить: речь не идет о лженаучных явлениях вроде спиритизма или ясновидения, которые еще вчера изучались совершенно серьезно. При этом можно уверенно утверждать: перед нами эпохальная теория, которая базируется на строго научных принципах. Собственно, ради сбора доказательной базы доктор Масаки и организовал при факультете единственную в своем роде лечебницу. Излишне уточнять, что вам выпала честь оказаться в числе пациентов, которых лечат в полном соответствии с этой новой теорией…
— Я… болен психически?.. Меня лечат?..
— Так точно… Конечно, ваши подозрения уместны. Нельзя не отметить явную несообразность, ведь вместо лечащего врача, доктора Масаки, справиться о вас пришел я, специалист по судебной медицине, однако… С большим сожалением я должен сообщить, что примерно месяц назад доктор Масаки скоропостижно скончался, успев все же передать дела и полномочия мне. Более того, по причине отсутствия на кафедре подходящего ассистента преемник покойного так и не определен. Поэтому приказом ректора я был назначен временным совместителем… Перед кончиной доктор Масаки поручил мне с особым тщанием заботиться об одном из пациентов — о вас! Иными словами, на карту поставлена честь нашей кафедры психиатрии. Нет! Честь всего медицинского факультета, даже всего университета Кюсю! Важно лишь одно — чтобы к вам вернулась память!
Доктор Вакабаяси закончил свою речь. Я захлопал ресницами, и все вокруг словно озарилось ослепительной вспышкой. Где-то будто бы промелькнул отблеск моего имени, и показалось, что вот-вот оно придет мне на ум, но вдруг…
Вдруг я испытал такое чувство собственной ничтожности, что не смог посмотреть на доктора и склонил голову еще сильнее.
Значит, это кафедра психиатрии Императорского университета Кюсю? А я всего лишь психически больной человек где-то… Где? В седьмой палате?
С самого утра, как только я проснулся, мой разум находился в каком-то ненормальном состоянии. Наверное, из-за того, что я был нездоров… Нет, я и сейчас… Точно! Я самый обычный психический больной.
Ах… Жалкий я, сумасшедший!..
Я осознал это благодаря уж очень обходительным выражениям доктора Вакабаяси и застыдился. Сердце бешено застучало — я едва мог дышать. Меня охватили стыд, страх, печаль и другие, непонятные, чувства. Лицо мое, включая шею и мочки ушей, обдало жаром, в глазах защипало, и мне страшно захотелось спрятаться в постель, но я лишь уныло уткнул лицо в ладони и принялся отчаянно тереть глаза.