Климов проводил взглядом Юлю, увидел, что подвели ее сперва к «УАЗу», но сказавший что-то Слакогуз махнул рукой и указал на шахтоуправление.
Юля уже сама заторопилась к зданию.
«Значит, за ее отцом пошлют машину, — отходя от толпы женщин, решил Климов, — вон как облегченно-радостно, почти вприпрыжку, побежала Юля. Вроде как и не было аварии, тревоги и немедленной эвакуации. Совсем еще ребенок. Идеальный разрез глаз».
Федора Дерюгина Климов заприметил возле старика, который был на похоронах бабы Фроси. Он что-то говорил Дерюгину, а тот лишь кивал время от времени головой. Гривасто-длинные нечесаные космы Федора спутались и намокли. Дождь усилился, ветер крепчал и становилось зябко.
— Мотать тебя набок! — обрадовался Федор Климову и тотчас обнял, шепнул на ухо: — Махнем по маленькой?
— Потом, — ответил Климов, — будет время.
Федор на поминках вел себя довольно сдержанно, пил мало, но сейчас дохнул таким перегаром, что у Климова свело губы гримасой отвращения. Все-таки он пьяниц не терпел. Чтобы скрыть неприязнь, спросил:
— Петра не видел?
Федор тупо посмотрел на Климова и даже отстранился:
— Здрасте вам, ведь вы в соседях, а не… Откуда мне… — Он вскинул голову, забросил волосы назад, пьяно качнулся. — Я же сразу за базарчиком живу, мотать тебя туда, четвертый дом под цинком…
По-видимому, чтобы Климов лучше понял, он взял его под локоть и повел к воротам, показать оттуда, где его «фазенда». Климов хотел спросить, куда так рано мог уехать Петр, но в это время впереди в воротах показался черный «рафик». Климов сразу шагнул в сторону и спрятался за спину Федора, благо, тот был шире в плечах.
— Иди вот так, — шепнул Федору Климов, и они пропустили мимо себя микроавтобус. — Теперь замри.
— Ты че? — стал поворачиваться Федор. — Когти рвешь?
— В прятки играю.
— С кем?
— Со Слакогузом, — в спину Федора ответил Климов и скомандовал, чтоб тот двигался прямо. — В толпу, Федор, в толпу.
Федор уловил суть сказанного и вразвалочку стал пробираться ближе к центру сгрудившихся мужчин. Многие его знали, пропускали вперед, здоровались, просили закурить, подмигивали, щелкали по горлу. Климов делал вид, что движется сам по себе, и вскоре оказался у машины Слакогуза, в первых рядах толпы. Федора он по-прежнему держал перед собой.
В отличие от своего окружения, Слакогуз одет был в милицейскую форму, выглядевшую весьма невзрачно на фоне темно-пятнистых «камуфляжей» десантников и агрессивно-черных костюмов спецназовцев. В этой форме Слакогуз ходил по городу, в этой форме его знали, в этой форме ему верили…
Сейчас он вытирал лицо платком и слушал, что ему докладывал боец из «рафика».
— У Хорошилова искали? — Да.
Слакогуз сунул платок в карман брюк, одернул полу мокрого плаща и спрыгнул с крыши милицейского «УАЗа».
— Все проверили?
— Под ключ.
Парень в каске и бронежилете ответил не по форме. Не «так точно», а «под ключ». Климов это сразу уловил, насторожился. Шепнул Федору: «Вот так и стой», вжал в плечи голову, чуть присел, стал ниже, меньше, незаметней, осторожно продвинулся вперед, проталкивая Федора поближе к Слакогузу. Маневр удался. Они были почти рядом.
Парень, докладывавший Слакогузу, перекинул автомат из левой руки в правую, и Климов увидел на его кисти несколько татуировок. Четыре «перстня», один крест и кличка Кент. Судя по кресту и «перстням», парень был осужден за воровство по статье сто сорок четвертой, а до заключения два года провел в дисциплинарном батальоне за преступление, совершенное в армии.
Прошел тюрьму, да не простую, а «особого назначения». Кличку дали в камере.
Климов еще раз глянул на парня и подумал, что бойцы в гражданской обороне очень милые ребята. Просто класс!
Он хотел уже было выбираться из переднего ряда, как из-за «УАЗа» быстро, уверенным шагом вышли двое: оба в «камуфляже», но без касок и оружия — санитар Сережа и сам Климов, собственной персоной. Что рост, что плечи, что посадка головы — все поразительного сходства. А главное, лепка лица… глаза… их цвет, разрез и выражение… Даже небритый подбородок — один к одному он, старший инспектор угро Юрий Васильевич Климов, только с усами.
Яицкий Анатолий Дмитриевич. Он же Бейцал Виктор Григорьевич. Он же Фельдюга, Бондарь, Чистый. Главарь воровской банды. Считалось, что за ним десятки трупов, но взять его с поличным не могли, он уходил от следствия легко и просто, всегда чистым: компромата на него не водилось. Банда была крепкой, сплоченной. Не зря он довольно рано стал авторитетом. Климов знал его в лицо по фотографиям, да и, когда Климов учился в Высшей школе, коллеги из московского «угро» говорили, что у него среди блатных есть копия-двойник, считай, близнец. Шутка природы. А может, папа невзначай… использовал копирку… Смех смехом, но теперь Климов узнал, что значит истинное сходство, как будто в зеркало смотрел. Убедился воочию.