Подбегая к транспортеру, Климов увидел, как открывается боковая дверь справа, в нее ныряют двое и разбегаются в разные стороны. Оба в спешке не поймали Климова в прицел, зато он короткой очередью свалил первого, метнувшегося к транспортеру. Перепрыгнув через упавшего, Климов укрылся за его телом и открыл прицельную стрельбу из «Калашникова». Патронов не жалел. Рядом валялся автомат убитого и подсумок с рожками.
Не чувствуя ответной реакции, Климов дал еще две длинные очереди в темный угол, где залег второй «десантник», и, захватив подсумок с автоматными рожками, ринулся к выходу.
Уйти ему не удалось. Кто-то упал на спину, повалил и хладнокровно стал душить классическим захватом.
«По перекрытиям подкрался, — догадался Климов и, напрягшись и изловчившись, вывернулся из-под груды стальных мышц. — Зверская сила».
Вывернулся на мгновение и опять попал в железные тиски.
Ударил в пах. Промазал. Двинул локтем. Что слону дробина… Ч-черт… Сверкнуло лезвие — Климов подставил руку, сжал запястье, началась борьба… Тяжелая, мучительная, изнуряющая жутким напряжением и осознанием смертельного конца: напавший был сильнее. Это ясно. Стальной клинок уже коснулся горла Климова…
24
— Хэк! — Чей-то короткий мощный выдох придал силы, а характерный хруст ломаемых костей помог вырвать клинок.
Тиски разжались, и бесчувственное тело чужака упало рядом. Тяжело, глухо, обезволенно.
— Лежи спокойно, — произнес знакомый голос, и до Климова дошло, что его спас Петр. Только он умел так мастерски ломать шеи.
Климов подал ему руку, и тот одним легким рывком поставил его на ноги. Обнялись.
— Как ты? — озабоченно вгляделся в глаза Климова сочувственно-суровый Петр и, услыхав, что «все нормально», круто развернулся: — Ходу!
Выдернув из-под безжизненного тела автомат, Климов рванулся вслед за Петром, наблюдая боковым зрением за центральным входом в «дробильню». Уже выскакивая в темень, поскользнувшись на разжиженной земле и еле удержавшись на ногах, услышал свист пуль и эхо выстрелов.
— Быстрей! На выстрелы не отвечай, держись за мной! — крикнул Петр и растворился в ночном мраке.
— Я босиком.
Климов чудом поспевал за ним.
— Сейчас обую.
Понять, когда Петр говорит серьезно, а когда смеется, было трудно.
Дождь с мокрым снегом, ветер, грязь, какие-то железяки, трубы, доски — все это сбивало с ног, мешало бегу.
«Только бы на гвоздь не напороться, — старался не отстать от Петра Климов и по-кошачьи всматривался в темень, — или на стекло».
Чего боишься, то обычно и происходит.
Торчавшее в земле стекло разрезало ступню. Климов аж вскрикнул:
— О-о-о! — И, разом захромав, замедлил бег.
— Что там?
— Стекло, — шепнул в потемках Климов и наскоро перевязал порез платком.
— Не сильно? — Из кромешных сумерек возникла тень Петра, и Климов, сцепив зубы, побежал навстречу.
— Обойдется.
Только Петр определял сейчас, куда бежать, и только Петр не думал о погоне. Считал лишним. Кто не думает, тот действует. Урок Афгана.
Перебегая шоссе, Климов понял, что они направляются в город. За шоссе тянулся ряд гаражей. Петр подошел к одному из них, нашел слабое место в кирпичной стенке, примерился и проломил ударом кулака приличную дыру. В четыре руки они быстро расширили пролом, забрались внутрь. Следя за действиями Петра, Климов вспомнил его прозвище, полученное в Афганистане, — Дядя Мина. Взрывчатая сила его кулака могла убить любого. А кирпичи он расшибал играючи, словно сырые яйца.
За дверью гаража Петр нашел ломик, сбил замки, завел двигатель «волги» — она принадлежала бывшему директору продмага. Климов сел на заднее сиденье, и машина выехала на шоссе.
Петр, не зажигая фар, промчался мимо шахтоуправления, затормозил на перекрестке, шепнул Климову: «Пригнись» — и вышел из машины.
Властным жестом поманил к себе патрульного, который начал приближаться с видимой опаской. Второй постовой стал за «москвич» красного цвета. Климов узнал машину Петра.
— Могильщик сбежал, — сухо сказал Петр и, глядя на второго автоматчика, нарочно громко спросил первого: — Чистый сообщил об этом?
— Нет, — отозвался второй и вышел из-за «москвича». Петр был без оружия и не вызывал подозрений.
— Рация забарахлила, — уточнил первый и отвел ствол автомата в сторону. — Наверное, батарейка села.
— Ну-ка, покажи, — прошел мимо него Петр, сразу поняв, у кого рация. — У меня есть запасная.