Савушкин на мгновение растерялся, услышав словацкую речь от пленного майора — и увидел на его лице отражение целой череды чувств. Сначала майор, обратившись к «словакам» на их родном языке, изобразил дружелюбие и покладистость. Через секунду, осознав, что его слова попросту не поняты — его словацкая речь не понята словаками! — по его лицу мелькнула растерянность, которую тут же сменило непонимание — а затем последовало самое скверное: майор понял, что его пленители НЕ СЛОВАКИ… Твою ж мать!
Савушкин вытащил свой «парабеллум» и тут же, не говоря ни слова, выстрелил майору в лоб. Тот, успев лишь изумлённо посмотреть на капитана — тут же, хрипло выдохнув, повалился на обочину, его ноги рефлекторно черпанули землю — после чего тело майора замерло.
Старшина Костенко, изумлённо глядя на капитана, с трудом выговорил:
— Товарищ капитан, да как же…. Вы ж ему жизнь обещали?
Савушкин, выплюнув горькую слюну, поморщившись, ответил:
— Костенко, без тебя тошно… — И, обернувшись к лейтенанту, спросил: — Котёночкин, ты тоже не понял?
Заместитель Савушкина глухо ответил:
— Понял. Только сейчас дошло….
— Ну вот и разъясни старшине… Портфель заберите, оружие, продукты — и к нашему «хорьху», надо сматывать удочки…
Капитан направился к засаде. На душе было тошно, хотелось заорать от бессилия…. А как по-другому? А никак! Чёртов майор, ну вот на хрена он решил блеснуть своим знанием словацкого? Сейчас бы, живой-здоровый, правда, без портфеля — шкандыбал бы вниз, к Макуву…Полиглот, на свою голову…
За своей спиной Савушкин услышал, как Котёночкин объяснял старшине, тащившему коробку с сухим пайком убиенных чинов дивизии «Татра»:
— Этот майор, казначей дивизии «Татра», обратился к нам по-словацки. Видно, или служил в чехословацкой армии, или жил тут, и язык выучил. А мы его не поняли! Мы, словацкие повстанцы! И он нас расшифровал — может, и не до конца, но то, что мы ни разу не словаки — понял чётко. Вот капитан его и шлёпнул….
Костенко ответил:
— Тоди всэ зрозумило…. Надо нам словацкий было учить…
Савушкин пробормотал про себя:
— Знал бы, где упадёшь — соломки подстелил бы….
Ожидавшие группу захвата Некрасов с радистом изумлённо глянули на их расстроенные лица. Строганов спросил растерянно:
— Да что случилось-то, хлопцы?
Старшина вполголоса ответил:
— Командир начфина фрицевского шлёпнул…. Бо той дуже сильный хвилолог оказавсь….
— И что с того? На то и война, что ж тут такого? — не унимался радист.
Савушкин решил оборвать эту дискуссию, крайне ему неприятную:
— А то, Женя, что в начале допроса я обещал ему жизнь, и слово офицера дал. А сам…. — И махнул рукой.
Радист развёл руками.
— Ну так, товарищ капитан, вы ж не просто так его застрелили, правильно? Значит, была тому причина?
Тут в дискуссию вступил подошедший Котёночкин:
— Была, Жень. Этот немец, майор, с нами вдруг решил по-словацки заговорить. А мы это прочмыхали, не врубились ни черта. Ну он всё и понял…. Словаков в такой же форме вокруг хватает, да только нас — отпусти мы его на волю — стали бы искать очень яро, и нашли бы… Вот капитан его и пристрелил. Во избежание, как говориться…
Радист кивнул.
— Всё правильно. Товарищ капитан, как говорит Костенко, не журытэсь — всё правильно вы сделали. Хвосты надо рубить!
Савушкин тяжело вздохнул.
— Понимаю, что правильно. А всё равно…. На душе тошно. Слово я ему дал, лингвисту недоделанному… А это, Женя, очень плохо, слово своё нарушить. — Помолчав пару секунд, Савушкин, уже совсем другим тоном, продолжил: — Ладно, свернули вечер душещипательных историй и трагических переживаний…. Всё, грузимся, к темноте надо вырулить на равнину. Попробуем как-то затеряться среди немцев… Одеть всем пауков на рукава! Теперь мы опять — инженеры и техники организации Тодта. — Вздохнув, добавил: — Раз повстанцев из нас не получилось…
Вскоре «хорьх» разведгруппы пополз вниз, по изрядно испоганенной техникой танковой дивизии «Татра» дороге на Битчу. Пользуясь тем, что скорость хода едва ли превышала десять километров в час — Савушкин погрузился в изучение документов покойного казначея «Татры», благо, было их преизрядно. Ведомости на получение жалованья, наградные, наряды на продукты, счета, товарные накладные, требования на топливо, расходные ордера — всё это позволяло изучить боевые возможности новосозданной танковой дивизии более чем скрупулёзно.