Я задавал вопросы, уточнял, выстраивая в голове цепочку предстоящих операций и ресурсы, которые для этого понадобятся. Мой напор и привычная обстановка подготовки к тяжелой работе все же раскачали хирурга, и он тоже начал быстро мыть руки, корректируя и дополняя мои замечания. Подошел местный дежурный медбрат, и стал спешно фиксировать перечень запрошенного оборудования. Следом подтянулись анестезиологи. И лишь когда я повернулся к медсестре, готовый надеть свой халат и начать «чистую» обработку, меня озадачили непривычно прозвучавшей фразой:
— На сколько дней будем планировать? На три или четыре?
— Ты о чем? — не понял я.
— Ну, десять полномасштабных операций и сопутствующие процедуры. Это на несколько дней работы.
— Парень, это нам на сегодня… Четыре стола: два уже развернуты, два из каталок. Все названное достаем из боксов и готовим к установке. С судов снабжения дозапросить кровезаменители и пластику, если не хватит. Реаниматологи готовят ребят по списку, что я назвал, а мы работаем по мере готовности, переходя от одного стола к другому. Шить есть кому? Значит, на завершающие процедуры ставим сестричек. Прогоним основной блок задач, и можно будет сутки передохнуть, пока в камерах неотложной помощи будем капать растворы. Главное сейчас — спасти поврежденные ткани и снять болевой и токсический шок. Остальное — позже… Если чувствуешь, что не справишься, вызывай медиков с других кораблей.
— Адмирал не разрешит собирать всю медслужбу на одном судне! — запротестовал полностью готовый для операции молодой человек.
— Тогда в ж…пу адмирала, будем работать сами. Джамп-джамп, не спим! — и я поймал усмешку медсестры, все еще державшей в руках халат. Недоуменно осмотрев свое голое тело, уставился на миловидную женщину: — Что стряслось? Открытых ран нет, химическим оружием нас не травили…
— Нет-нет, все нормально, — она отвела глаза, а я просунул руки, набросил хрустящую материю на плечи и подхватил салфетку с фурацилином, выбросив из головы чужой оценивающий взгляд.
— Работаем, ребята, работаем! Время уходит!.. Первый «Гиберт» сюда…
* * *Ротный лег под нож предпоследним. Пока мы разбирались с остальными, капитан успел пообщаться с местными офицерами и теперь делился новостями:
— Док, ты мне дурь местную давай, чтобы не отключился. Нельзя мне отключаться… Лады? И хорошо… Не поверишь, дома у вояк терпение закончилось, и теперь у нас новая власть. Хунта полковников, набранных из строевых и смешанных частей. Сенат расстреляли прямо в зале заседаний, а несколько корпоративных директоров отправили полетать с крыш небоскребов… Военное положение на всей территории и два сбитых с орбиты транспорта с наемниками… Теперь вместо Либертада останется лишь зола. Эти ребята шутить с придуманной независимостью не будут.
— А что с нами? — я быстро почистил пару рваных ран, достав осколки и мусор, поставил дренажи и прогнал первую цепочку швов. — Домой, на базу, или здесь оставят?
— Не знаю пока… Приказ будет позже. Но сейчас — максимально быстро вернуть боеспособность… Черт, жжется…
Залив сожженный кусок спины пенным аэрозолем, я приладил диагностический модуль ротному на грудь и подкорректировал его представление о ближайшем будущем:
— В строй первым вернется Тибур, удачливый сукин сын отделался легче других. Потом радист с раздробленной правой рукой. В лангете сможет погулять, но транспортабелен. Остальные сутки на препаратах, потом повторные операции и лишь через неделю будут готовы перебраться в казарму, для краткого восстановительного отпуска. Кстати, тебя это тоже касается…
— Док, — Кокрелл недовольно поморщился, придерживая забинтованную левую руку. — Какой отдых, тут самое интересное начинается!
— Вот и отдохнем перед весельем. Чтобы выдержать второй забег… Все, спать. Через сутки встретимся, — и я кивнул замершему рядом анестезиологу. Капитану тоже было необходимо поспать. Как ни крути, а именно он вытянул нас с того света, наметив и подготовив пути отхода, а потом звериным чутьем обходя вражеские засады. Сейчас, среди своих, ему нужно было расслабиться. Пусть даже и под медикаментами, которые я тратил без счета. Какое это было счастье: выбирать лучшее и использовать, не оглядываясь на голые полки «склепа». Отправив последнего из пациентов в реанимационный бокс, я устало оперся о край стола и закончил диктовать ассистенту:
— Меняем схему растворов каждые два часа, анализ мочи и мониторинг работы почек и печени — каждый час. Надо следить за возможным отторжением и при первых признаках — на интенсивную терапию. У каждого из ребят по несколько операций за прошедшую неделю. И кромсать их приходилось под конец в окопах. Поэтому держатся парни из последних сил… Пусть держатся, должны продержаться… Дома и стены помогают…
* * *