Сарафанное радио работает на полную, долетая до любых захолустных уголков. Мы — собираем бывших солдат отовсюду. Спецназовцы, легкая пехота, артиллеристы и штурмовики. Мы выросли до трех тысяч человек и готовы расти еще. Нам нужны люди. Проверенные в совместных боях, способные постоять за себя и прикрыть огнем товарища. Мы — готовимся вернуться домой. И для этого нам нужно стать сильными. А злости на предавших нас — и так в избытке, можно даже поделиться.
Поздно вечером командование вызвало к себе. Я зашел в зал, где уже собрались ротные и штабисты. Сел на угол стола и заметил, что вокруг царило нездоровое возбуждение. Странно, с чего бы это? Вроде никаких неожиданных новостей от радистов не слышал. Я же теперь параноик, собираю сплетни отовсюду. Все мне мерещится, что очередной контрактор начнет стрелять в спину…
— Все в сборе… Господа офицеры, я должен вам сказать, что получил фантастическую новость. Буквально полчаса назад… Хочу спросить у вас, все ли помнят, как начался исход с нашей планеты? Почему мы вынуждены были бежать, бросив дома и семьи?
— Потому что корпорации объявили нас бунтовщиками! Потому что заведены липовые уголовные дела! Потому что приказали расстреливать демонстрации, а потом объявили это самоуправством! Потому что… — заметались под низким потолком голоса.
— Да, было, было… Но — что случилось раньше? Что — корень наших проблем? — В наступившей тишине Кокрелл хищно усмехнулся и выдохнул: — Потому что нас — ПРЕДАЛИ! Хунта полковников взяла власть в свои руки, не удержала ситуацию под контролем и после прихода корпораций сдала армию, как разменную монету в игре. Да, люди из добывающих синдикатов налепили на нас ярлыки врагов народа. Да, на нас начали охоту, как на диких зверей. Но первым, кто плюнул в сторону бывших сослуживцев, была хунта. Именно эти твари купили себе свободу, бросив армейские части умирать на поле космодрома…
Поднявшись, подполковник стал расхаживать вдоль стены, и внимательные глаза следили за ним шаг в шаг — из угла в угол и обратно.
— Четырнадцать человек подписали нам смертный приговор. Четырнадцать человек пообещали нам свободные коридоры на орбиту и сохранение знамен сводных бригад. Мы должны были перебраться на другую планету, чтобы начать там все с начала, обретя новый дом. Вместо этого, хунта удрала с деньгами в космос, оставив верные им части под огнем противника. Приказав покинуть занятые позиции и подготовиться к погрузке в транспорты… Многие из вас помнят, как нас жгли на раскаленных плитах. А потом, расправившись с основными кадровыми частями, принялись зачищать резервистов и солдат, отправленных в запас. Аресты, лагеря, каторжные работы. Новые полицейские власти с удовольствием участвовали в геноциде против людей в погонах. И лишь крошечная часть успела бежать, чтобы рассеяться по всем окружающим мирам. А скольких мы потеряли…
Обернувшись, седой командир впечатал кулак в столешницу:
— Но я верил, что рано или поздно доберусь до ублюдков. Я пообещал себе, что размотаю кишки хунте, чего бы это не стоило. И вот, здесь и сейчас я говорю: мы можем это сделать… Все четырнадцать падальщиков с женами, любовницами и прижитыми спиногрызами обитают на Конклаве. Рядом с вывезенными капиталами. Сладко пьют, сытно жрут… И мы получили контракт на их ликвидацию. В котором — вся необходимая информация о дислокации, средствах защиты и ожидаемых планах по перемещению противника… Противостоять нам будут две частные охранные компании, общей численностью до восьмисот человек. И, учитывая размещение хунты в небоскребах в центре города, нам запрещено наносить ущерб другим зданиям и чужой собственности. Но в остальном — никаких ограничений… Лотерейный билет, снимающий с нас любые обвинения за маленькую войну в строго отведенной зоне. Как вам новость, господа офицеры?
Я смотрел на радостно кричавших мужчин и думал, когда именно мы сошли с ума. Крепкие парни, награжденные многочисленными шрамами, обнимались, хлопали друг друга по плечам и орали что-то невразумительное. Чудеса — им позволили поквитаться за старую кровавую обиду. Их — спускали как бешеных собак, чтобы устранить конкурента. Им разрешили пролить кровь женщин и детей, истребив без остатка чужой человеческий мирок, замкнутый в рамках двух или трех небоскребов. Им… Хотя, почему это — «им»? А как же я? Я, старлей медслужбы, спасатель умирающих и продырявленных насквозь… Разве я простил смерть генерала Штадта, навсегда оставшегося там, в кровавой мясорубке космопорта? Разве я простил кукловодов, бросивших спецназ на расстрел студенческих волнений, больше напоминавших пьяную пирушку? Разве я чем-то лучше людей в этой комнате, мечтающих убивать, убивать и снова убивать? Полно, господин доктор, не надо дешевых соплей. Я — такой же психопат, как и остальные. Я — человек в погонах, с выгоревшей душой, чьи руки давным-давно залиты невинной кровью. Пусть, не убивая лично, но я участвую во всех операциях бригады. А мы — торгуем смертью, и ничем иным. И я — такой же убийца, как все здесь…