— А ты ничего, бугай, силен, — усмехнулся Тибур, когда его волокли к выходу, скрутив руки за спиной.
— Пошел ты, — только и ответил Самсон, получив первый удар дубинкой…
— А потом он меня в карцере выхаживал, — прохрипел Тибур. — Двое суток тряпки в миске с водой мочил и поил. Нас тогда знатно отмутузили за драку, я чуть копыта не отбросил. Но выкарабкался. А Саме — хоть бы хны, лишь цвет с черного на синий сменил на пару недель, и все. Крепкий чертяка, никогда никого не боялся…
Мы протянули еще полчаса. Из той долгой вереницы минут и секунд, что приближала нас к приходу долгожданного экспресса.
— Это точно, Самсон здоровяк был, хоть куда. Сколько мог барахла за один присест утащить, — согласился я, стараясь не потревожить нечаянным движением скрючившегося от боли друга.
— Вот черт, — еле слышно отозвался он, с трудом ловя спертый воздух. — Не хочу вспоминать, как мы вместе воевали. Там сплошь одна кровь и трупы. Г…но одно, док, даже обидно. Сколько людей накрошили, уже и не верится… Лучше про учебку. Там было весело. Как вообще может быть весело в армии… Чего только стоит его боязнь высоты.
— У Самы? Высоты? Шутишь, он с любого обрыва мог сигануть, даже не поморщившись.
— Мог. Но поначалу — мы его толпой с парашютной вышки сбросить не могли…
— Я не полезу, — наотрез отказался здоровяк, и начал лихорадочно оглядываться, пытаясь найти пути отступления.
— Ты что, издеваешься? — опутанный ремнями подвесной системы Тибур ткнул приятеля в живот. — Как это — не полезу? У нас сегодня первый прыжок с парашютом! Вздумаешь что отчебучить, весь взвод взгреют! И почему? Потому что «единственная угроза обороноспособности страны» из самолета шаг сделать не смогла? На тебя и так уже ротный пальцем тычет. Пошли, не ломайся.
— Нет, не могу, — выбивая зубами чечетку, отказался Самсон. — Я обделаюсь. Прямо там, в воздухе. Представляешь, как будет стыдно, когда на земле вокруг соберется толпа, а я в грязном комбезе, с запахом…
— Выдумаешь тоже! Всего-то — один шаг сделать. Раз — и ты уже как птица.
— И два — в лепешку о землю. Потому что парашют не открылся…
Сильный кашель прервал рассказ, но чуть позже Тибур смог все же продолжить, задыхаясь на каждом слове.
— Знаешь, док, ведь он в самом деле до смерти боялся. До колик. До одури. И когда нас пинками погнали к рампе на выброску, Сама подполз к краю просто на полусогнутых. Еще чуть-чуть, и он бы действительно обгадился. А я стоял следом и боялся не меньше. Но никак не мог показать, что мне страшно. Что я, самый крутой парень в казарме, испугался каких-то паршивых прыжков. И когда увидел его, серого от страха, рассмеялся и прогнал свой ужас. Будто тряпкой стер пыль с зеркала. Раз — и все, как рукой сняло. И орал ему в ухо, что готов спорить на недельное жалование, что первым до земли в штанах не донесет наш ротный клоун, Петр Кашептинский. Его мамаша нагуляла сына с кем-то из портовых рабочих, подарив сынуле в память о папаше странное имечко. Надо же было придумать — Петр… Сама как меня услышал, так стал ржать, словно полоумный. Так мы на пару с рампы и вывалились. Он хохотал над Петром, а я над ним… И больше ни один из прыжков не пугал, даже ночные и на воду… Даже на воду…
— За отказ в выполнении приказа, за оскорбление офицера, за неподчинение вышестоящему командованию, разжаловать сержанта Самсона Гаррета в рядовые и перевести в штрафную роту спе…
— Вот дерьмо! — резкий возглас заставил розовощекого капитана подавиться, смяв концовку фразы. — За что судить невиновного?!
— Кто сказал? Выйти из строя! — штабист закрутил головой, пытаясь найти источник еще не выясненной угрозы.
Быстрая фигура метнулась на середину плаца, к застывшему перед крошечной трибуной чернокожему гиганту. Топот тяжелых ботинок — и рядом с другом замер мрачный крепыш в щегольски скошенном на бок берете.
— Рядовой Тибур Хек! Разрешите доложить! В указанное вами время присутствовал вместе с сержантом Гарретом в зоне конфликта. Разрешите доложить! Указанный вами офицер был пьян, как свинья, и похабными словами позорил честь сводной бригады спецназа!
— Что?! Рядовой, да вы понимаете…
— Так точно! Лично сдал ублюдка патрулю, господин капитан! И рапорт составил по форме!.. Смею доложить, если с сержанта Гаррета не будут сняты обвинения, я добьюсь, чтобы рапорту дали вход. Черта с два тогда ваш приятель-алкоголик останется на должности. Попрут с позором…