— Кто сунется к нашим братьям — уроем, на хрен! Они уходят домой, и они уйдут домой. Все, до единого человека…
На склады везли легкое и тяжелое вооружение, полученные деньги превращались в униформу, продукты, снаряжение и медикаменты. И когда последний из бойцов перешагнул порог казармы, сводная бригада была готова выступить в точку эвакуации. Тысяча семьсот человек, нарастившие становой хребет обескровленной боевой части. Почти две тысячи крепких парней, готовых за право умереть на Родине порвать глотку кому угодно. Кто ждал лишь приказ от подполковника Кокрелла. Командира, давшего слово и сдержавшего его. Мы возвращались домой…
Ранним морозным утром ровные ряды рот застыли рядом с распахнувшим грузовые рампы звездолетом. Мегафон короткими фразами буравил напряженную тишину:
— Директорат объявил войну всем, кто пытается перечить и кто еще помнит старые времена. В латинских кварталах на границе Паффа волнения. Полицейские участки разгромлены, несколько полувоенных формирований перешли на сторону населения и отказались стрелять в толпу. Это еще не война. И вряд ли перерастет в полномасштабную войну. Но ставленники корпораций хотят «наказать» непокорных. Хотят дать показательный урок, показать свою силу и власть. Ради этого на одной из наемнических планет размещен контракт и собирают войска. Три группировки, усиленные тяжелой техникой. Приказ — залить кровью латинские районы, запугать недовольных показательной расправой.
Солдаты молчали. У многих в этих самых «бунтующих» кварталах жили родные и близкие. И многие начинали догадываться, почему с нами так щедро делились деньгами и оружием.
— Наша боевая задача — под видом технических грузов прибыть на планету. Затем скрытно выдвинуться к одной из групп наемников и провести ее ликвидацию. Получить у захваченного командования коды доступа и вернуться домой на чужом звездолете, в составе карательного каравана, напялив чужую личину. Потом высадиться в заданном районе рядом с латинскими кварталами и взять их под защиту… Вам, парни, нужно будет прикрыть грудью своих близких. Возможно, придется с боями перемолоть две другие группы, если они решатся все же атаковать. А мы, офицеры штаба, организуем для бригады итоговое прикрытие, которое позволит снять все огульные обвинения и закончить эту смердящую историю… По-ротно, нале-е-е-ву! На погрузку шагом м-а-а-арш!
— Док, давай принимать решение. Решение — крайне неприятное и тяжелое. Но для нас критически важное… Я знаю, что ты давал клятву Гиппократа и ценишь жизнь превыше всего. Я же давал клятву спасать подчиненных любой ценой. И теперь мне предстоит каким-то образом уничтожить физически полторы тысячи наемников, чье место предстоит занять. Полторы тысячи, которых надо тихо, незаметно для посторонних пустить в расход. И других вариантов — нет.
— Именно в расход?
— Именно. Мы не можем оставить их спать на пару недель, или перегрузить на чужой территории в какое-либо защищенное место. Мы должны их угробить без возможности поднять тревогу, потом спустить тела в технические боксы для выгрузки отработанного топлива и занять их место на корабле. На всю операцию — два часа. И любой выстрел, любое неверное движение, и бригаду раскатают в лепешку на космодроме. Поэтому и спрашиваю — что можешь предложить? Спрашиваю не как медика, а как офицера спецназа, перед которым стоит задача сберечь жизни своих людей. Первый удар за нами, и он должен быть максимально эффективен.
— Кто должен остаться в живых?
— Старший офицерский состав, пять человек в рубке управления. Мы их нейтрализуем для последующего допроса. Есть уже план, как это провернуть прямо на корабле, в начале погрузки. А вот что делать с остальными — ума не приложу.
Я молчал, глядя на стальную переборку, небрежно замазанную серой краской. Грузовоз двигался к точке захвата, личный состав примерял чужую черную экипировку и зубрил липовые позывные. А печальный доктор должен был придумать, как переступить через себя и укокошить полторы тысячи здоровых мужиков, вставших у нас на пути. И которых нельзя было объявить военнопленными и оставить грызть сухпай в бараках под охраной.
— Поправь меня, если не так понял… Если мы ошибемся, то вместо возвращения домой отправимся на ближайшее кладбище. И чужой караван сбросит штурмовиков на «латинские» кварталы. И все, что мы делали, ради чего подыхали — пойдет прахом, — пробормотал худой мужчина с погонами старлея. Потом поднял глаза и вымучил кривую улыбку: — Я должен подумать… Но через час у тебя будет решение, командир. Дай мне час…